Ксеноцид

А Валентина была со своим мужем. Джакт готовился к отправке на орбиту, чтобы снарядить судно на случай, если возникнет необходимость срочно покинуть планету. Также он должен был проверить, годится ли к полету корабль, на котором много десятилетий назад колонисты прилетели на Лузитанию. С тех пор судно ни разу не использовали по прямому назначению, сейчас на нем хранили семена, гены и эмбрионы привезенных с Земли животных и растений, которые когда-нибудь могли потребоваться. Джакта не будет по меньшей мере неделю, может, больше, а Валентина не могла позволить ему улететь просто так, не повидавшись с ним перед отлетом. Он бы понял ее, он знал — всех сейчас поджимает время. Но Валентина прекрасно сознавала, что она не относится к ключевым фигурам в происходящих событиях. Она принесет пользу немного позже, когда напишет историю случившегося.

Однако, попрощавшись с Джактом, она не сразу направилась в офис мэра, чтобы повидать Грего, а решила немного прогуляться по городу. Поверить невозможно, что не так давно — сколько дней минуло с тех пор? — или недель? — здесь, на прассе, собралась толпа, опьяненная алкоголем и яростью, распаляющая себя жаждой убийства. Теперь здесь было тихо. Снова повсюду зеленела трава, вытоптанная в ту ужасную ночь.

Но умиротворенности здесь больше не ощущалось. Напротив. Валентина прибыла сюда в мирные времена, и в центре колонии весь божий день ключом била жизнь. Сейчас же на улицах лишь изредка мелькали люди, и на лицах у них было написано виноватое выражение, словно они что-то украли. Их глаза смотрели в землю, прямо под ноги, как будто прохожие боялись, что, если не будут следить за каждым шагом, тут же споткнутся и упадут.

Отчасти причиной всеобщей мрачности был стыд, решила Валентина. Сейчас в городе не найдется такого здания, в стене которого не зияла бы огромная дыра, откуда были выдраны кирпичи или даже целые плиты, предназначенные для строительства собора. С прассы, по которой шла Валентина, виднелось по меньшей мере несколько таких дыр.

Однако, как она втайне подозревала, именно страх, а не стыд, лишил Милагр обычной жизнерадостности. В открытую никто не заговаривал об этом, но все же Валентина уловила пару словечек, заметила несколько взглядов, украдкой брошенных в сторону холмов, протянувшихся к северу от колонии, и сразу все поняла. Колонией владел вовсе не страх перед надвигающейся флотилией. Людей тяготил не стыд за убийство целого леса пеквенинос. Их страшили жукеры — черные тени, периодически появляющиеся на фоне холмов или выныривающие из окружающей город травы. Детей, столкнувшихся с жукерами, ночь напролет мучили кошмары. Сердца взрослых мужчин сжимались от панического ужаса. Голографические записи, сделанные во времена Нашествия жукеров, то и дело требовали в местной библиотеке. Люди хотели убедиться, что человечество все-таки одержало победу над жукерами. Но картины эти не приглушали ужас, наоборот, страх все сильнее сжимал сердца жителей колонии. Прекрасный и чистый образ этих существ, выведенный Эндером в первой написанной им книге «Королева Улья», для многих колонистов, точнее для большей части жителей Милагра, остался в прошлом, бесследно испарился из памяти, ведь теперь, понеся наказание, люди отбывали своего рода тюремное заключение, а надзирателями были рабочие Королевы Улья.

«Так что же, — подумала Валентина, — все наши старания оказались тщетны? Я, историк, философ Демосфен, всю жизнь внушала людям, что им следует не бояться инопланетных существ, а относиться к ним как к раман. И Эндер со своими проникновенными книгами „Королева Улья“, „Гегемон“ и „Жизнь Человека“ — что они принесли нашему миру, если при виде огромных насекомых человека сразу охватывает инстинктивный ужас? Цивилизация — всего лишь притворство. Стоит только разразиться беде, как мы снова превращаемся в обыкновенных обезьян и мигом забываем о превосходстве двуногих. Мы становимся поросшими шерстью приматами, забившимися в пещеру и скалящими клыки на врага, прогоняя того из жилища, да еще тычем пальцем в тяжелый камень, который мигом пустим в дело, стоит только незнакомцу приблизиться».

Она очнулась от мрачных мыслей и снова очутилась в чистой изолированной комнатке. Даже несмотря на то что здание мэрии Милагра одновременно исполняло роль общественной тюрьмы, атмосфера учреждения была на удивление умиротворяющей. Здесь к жукерам относились как к союзникам или по меньшей мере как к некой необходимой силе, поддерживающей мир между двумя антагонистическими расами. «Все-таки есть еще люди, — подумала про себя Валентина, — которые способны возобладать над животными инстинктами, доставшимися нам в наследство от предков».