- Достойный лакедемонянин, — проговорил Демарат со всем терпением, на которое был способен, — если ты хочешь поговорить о тогдашнем нашем маленьком дельце, незачем делать это посреди Агоры.
И он заспешил в сторону. Длинные ноги помогли спартанцу держаться с ним вровень. Демарат принялся отыскивать взором кого-нибудь из знакомых, общество которого могло бы избавить его от докучливого преследователя. Однако таковых вблизи не нашлось, а Ликон крепко держал его плащ. Демарат попал в плен.
- Почему ты нашёл меня в Коринфе? — спросил он угрюмо.
- По трём причинам, филотатэ, — расплылся в ухмылке Ликон. — Во-первых, здесь в роще Афродиты полно красоток; во-вторых, мне надоела Спарта с её чёрной похлёбкой и железными деньгами; в-третьих, о, роза и украшение Афин, я должен пообщаться с твоей благородной персоной.
- Мог бы попросту прислать своего верного Хирама, — предложил афинянин, тщетно разыскивая взглядом путь к спасению.
- В качестве помощника Хирам стоит двадцать талантов. — Ликон усмехнулся. — Он не Аполлон, к тому же на этой лире слишком много струн, и не на всех он умеет играть. Кроме того, он исчез под Саламином.
- В самом деле? Да поразит Зевс и тебя и его! Куда ты тащишь меня? Заранее предупреждаю, ты будешь ослом, если попытаешься преувеличить размеры моей власти. Я ни чем не могу помешать походу против Мардония. На это способны только ваши лаконские эфоры.
- Посмотрим, филотатэ, посмотрим, — буркнул спартанец с прохладцей в голосе. — А вот и храм Посейдона, почему бы нам не посидеть в тени галереи.
Демарат позволил спартанцу подвести себя к каменному сиденью возле стены. У входа в храм сидел старый «собачий» сторож, главной обязанностью которого было следить, чтобы ни одна поганая псина не осквернила святилище. Отметин глазами появление двух занятых разговором мужей, сторож вновь погрузился в отдых. Ликон не стал торопиться с делом:
- Вижу, дела твои идут последнее время неплохо, мой дорогой друг.
- Неплохо по милости Афины. А твои?
- Тоже по милости Гермеса, однако вижу, что вы, афиняне, склонны жиреть на какой-нибудь низости, а потом благодарить за своё процветание небесных богов.
- Надеюсь, ты оставил Спарту не ради того, чтобы оскорблять меня! — воскликнул Демарат, вставая, однако лапища Ликона вернула его на место:
- Ай! Подмешай чуточку мёда в свою речь, тебе это ничего не стоит. А поручение моё таково. Мардоний скоро вступает в бой, и он должен одержать победу.
- Говори это своим отважным эфорам, — кольнул собеседника Демарат. — Судя по их мужественным речам, они готовы биться с персами не меньше, чем ахейцы с троянца ми, — все десять лет.
- Действительно... Впрочем, я всегда полагал, что наш народ столь же склонен к медлительности, сколь твой к обману. Но настроение эфоров меняется.
- Аристид и Фемистокл благословят тебя за это.
Ликон повёл широченными плечами:
- Тогда я превзойду богов, которым редко удаётся порадовать сразу всех людей. Тем не менее так будет.
- Рад слышать это.
- Дорогой Демарат, ты знаешь, что происходит в Спарте. После смерти Леонида его соперники, принадлежащие к моей ветви царского дома, накопили внушительную силу. В настоящее время совет эфоров возглавляет мой дядя Никандр, а он охотно прислушивается к моему мнению.
- Ха! — воскликнул Демарат, уже начавший понимать, к чему клонит спартанец.
- После Саламина я счёл за благо обмануть своих обличителей, утверждавших, что я благосклонно отношусь к мидянам и что благодаря моим интригам покойный царь оказался у Фермопил с весьма малым отрядом.
- Твой патриотизм известен всей Элладе! — съехидничал Демарат.
- Возможно. Но я заткнул рты обвинителям. И не предложил на совете сражаться с Мардонием лишь потому, что это всё-таки некрасиво.
- Экий негодяй. — Демарат заёрзал на каменной скамье. — Какой ты спартанец, ты ничем не лучше любого коварного киликийца.
- Терпение, филотатэ. Спартанец должен или выражаться кратко, или говорить весь день. Я не стал советовать вступать в битву потому лишь, что не уверен в твоей помощи.
- Клянусь Зевсом! — перебил его Демарат, — эту мазь я почуял уже давно. Отвечаю сразу. Лети, как Борей, в свою Спарту, злоумышляй, кознодействуй, выслуживай место в Тартаре, куда рвётся твоё сердце, но помощи от меня ты более не получишь.
- Я рассчитывал услышать подобный ответ.
Интонация Ликона буквально взбесила его собеседника.
- При Темпе я помог тебе в последний раз. Я подсчитал цену. Возможно, ты сумеешь воспользоваться против меня некоторыми документами, но теперь я надёжнее стою на ногах, чем прежде. За прошлый год я столько сделал на благо Эллады, что могу надеяться на прощение, даже если вскроются прежние грехи. А если ты хочешь загнать меня в угол, помни, что я постараюсь, чтобы все отношения между варварами и твоей благородной персоной предстали перед глазами восхищенных соотечественников.
- Какая отвага, какая доблесть, дорогой Демарат! — воскликнул Ликон с насмешливым восхищением. — Твоя речь вполне достойна трагического актёра.
- Если мы в театре, пусть хор пропоёт последнюю строфу — и по домам. Мне противно твоё общество.