Ксеркс

   - О, он не из Трезена. Он из семьи афинских беженцев, — вмешался Дион, помимо своих фиалов[43] знавший все сплетни крохотного городка.

   - Так он афинянин. Благословенна будь Афина Паллада. Я и сам из Афин. А кто его отец?

   - Бедолаге не придётся похвастаться отцом, — изрёк Дион, закатывая глаза. — Он каким-то образом погиб, и ставлю пять мин, что мать надеется скрыть этот факт от ребёнка... Впрочем, он из очень хорошей семьи: Алкмеонид, внук того самого Гермиппа.

   - Гермиппа?

На противоположном конце Агоры осёл сбежал от хозяина, моряк обернулся на шум и принялся наблюдать за погоней.

   - Если ты афинянин, — продолжил прорицатель, — то наверняка помнишь, что случилось с Главконом Предателем.

Незнакомец повернулся к Диону, и тому на мгновение показалось, что неожиданный посетитель моргает. Должно быть, причиной тому была пыль. Мореход запустил руки в пояс.

   - Девушка, сколько тебе нужно? — спросил он у Ниобы, пожалуй, излишне резким голосом.

   - Два обола.

   - Возьми две драхмы. Прежде я был другом этого Главкона, и хотя народ проклял предателя, дитя его дорого мне. Дай мне подержать малыша.

Не дожидаясь ответа Ниобы, он сунул монету в её ладонь и бережно взял ребёнка. Поглядев на незнакомое, бородатое лицо, Феникс притих, не зная, заплакать или рассмеяться. И тут его, верно, надоумил какой-нибудь бог. Младенец засмеялся так радостно, как смеются только в этом блаженном возрасте. Обоими крепкими кулачками он вцепился в чёрную бороду. Странный моряк рассмеялся, не скрывая собственной радости. Потом, пока Ниоба и Дион смотрели и удивлялись, поцеловал мальчонку много раз, что-то шепча ему на ухо, Феникс отвечал воркованием и смехом.

   - Какой-нибудь старый слуга, — шёпотом предположил Дион.

   - Баран! — возмутилась нянька. — И ты зовёшь себя мудрецом? Неужели ты думаешь, что человек с таким лицом мог знать прикосновение кнута? Клянусь Деметрой, он из благородных.

   - Война всё меняет, — заметил Дион. — Ай! Он забылся, или это похититель. Смотри, он уходит.

Незнакомец действительно забыл обо всём. Крупными шагами он шёл по Агоре, но, едва Ниоба собралась поднять крик, обернулся и вернул развеселившегося ребёнка на руки няньки.

   - Гордись, девица, — строго заметил он. — Тебе доверили истинное сокровище. Надеюсь, ты не забываешь об этом.

   - Я стараюсь, кирие, только он такой сильный. В пелёнках его уже не удержишь. Говорят, что он станет могучим атлетом... как и его отец.

   - Да, отец... — Моряк поглядел себе под ноги.

   - Ты хорошо знал господина Главкона? — радуясь новой сплетне, добавил своё слово Дион.

   - Хорошо, — ответил моряк, глядевший на младенца словно заворожённый, и задал вопрос: — А как поживает мать этого дитяти?

   - Телом она в здравии, кирие, но ум её скорбит. Да избавит Гера Гермиону от всех её скорбей.

   - Скорбей? — Глаза человека округлились. — Что ты хочешь этим сказать?

   - Но об этом знает весь Трезен.

   - Я не из Трезена. Мой корабль сегодня утром пришёл сюда с Наксоса. Говори, девица!

Он стиснул руку Ниобы. Ладонь этого человека, по её мнению, могла раздробить кость.

   - Ай, больно, отпусти меня, господин. Не смотри на меня так, я испугана. Расскажу всё, что знаю. Из Коринфа вернулся господин Демарат. Гермипп хочет выдать кирию за него, а она сопротивляется изо всех сил. Отец долго думал, стоит ли противиться желанию собственной дочери, но наконец решился. Обручение через три дня, а свадьба неделю спустя.

Моряк выпустил её руку. Лицо его сделалось настолько бледным, что служанка отшатнулась. Незнакомец подыскивал слова, но когда заговорил, она ничего не поняла.

   - Фемистокл, Фемистокл... И где твоё обещание?

Однако напряжением воли он заставил себя успокоиться.

   - Дай мне ребёнка, — сказал он, и Ниоба молча повиновалась.

Моряк вновь расцеловал Феникса — щёчки, лобик и ротик. Слёзы катились по покрытому бронзовым загаром лицу. Вернув ребёнка няньке, он вновь достал деньги — по монете для девушки-рабыни и прорицателя, — и они с открытыми ртами увидели перед собой по половине дарика.

   - Молчите обо всём, что я говорил здесь и делал! — приказал моряк. — Иначе я убью вас обоих... Верьте в это, как в то, что солнце светлее луны.

Не дожидаясь ответа и не оглядываясь, он пустился бежать по Агоре. Дион и Ниоба опомнились далеко не сразу... Они могли бы счесть случившееся сновидением, однако в руке каждого поблескивало по полмонеты.

   - Иногда, — заметил наконец прорицатель полным сомнения голосом, — мне начинает казаться, что боги спускаются на землю и творят чудеса. Дело очень тонкое. И я при всём своём уме не смею вмешиваться в него. Лучше будет хранить обет молчания. Болтунов всегда ждут неприятности. Давай-ка лучше вернёмся к моему петушку и займёмся гаданием.

Ниоба получила свой фиал, впрочем, история умалчивает о том, помогло ли ей содержимое сосуда вернуть расположение Прокла. Однако совету Диона она последовала. Незнакомый мореход таил в себе какую-то тайну, поэтому она припрятала полударик и не поведала о своём приключении даже обычной наперснице Клеопис.