Ксеркс

Она познакомилась с рыботорговцем на Агоре, куда пришла вместе с рабами купить макрели. Торговец удивил всех присутствующих, скостив целый обол с цены внушительной рыбины, а потом предложил посмотреть редкого беотийского угря и поманил в свою лавочку, где шепнул на ушко несколько слов, от которых лицо Гермионы пошло красными пятнами, и, подав торговцу драхму, она сбивчивым голосом назначила ему встречу вечером у садовой калитки.

Формий от драхмы отказался самым решительным образом, однако обещание своё выполнил. У Клеопис был ключ от садовых ворот, и ради своей госпожи она была готова устроить буквально всё, что угодно, тем более что все Афины знали Формия как человека пусть и языкастого, но безвредного. Там вечером Гермиона и услышала правдивую повесть о бегстве Главкона на «Солоне». Когда рыботорговец завершил свой рассказ, она склонила голову.

   - Значит, ты спас его? Благословляю тебя за это. Но, возможно, палач был бы милостивее к нему, чем море?

Формий ещё более понизил голос:

   - Демарат расстроен. Что-то отягощает его совесть. Он боится.

   - Чего?

   - Его раб Биас вчера опять приходил ко мне. Поступки хозяина нередко кажутся ему странными. Неясного ещё много, но главное уже понятно. Хирам вновь приходил к Демарату, невзирая на все прошлые угрозы. Биас подслушал их разговор. Всего он не понял, однако имя Ликона звучало неоднократно, а потом он разобрал такие слова: «Торговцем коврами из Вавилона называл себя князь Мардоний... вавилонянин бежал на «Солоне»... князь благополучно прибыл в Сарды». Если Мардоний сумел пережить и бурю и кораблекрушение, почему этого не мог сделать Главкон, царь пловцов?

Гермиона закрыла лицо руками:

   - Не мучь меня. Я уже давно живу, не ведая надежды. Но почему он не прислал мне даже весточки за все эти горькие месяцы?

   - Переправить письмо через Эгейское море в дни войны не так-то легко.

   - Не могу поверить твоим словам. А что ещё слышал Биас?

   - Немногое. Хирам на чём-то настаивал, Демарат только твердил: «Невозможно». Хирам ушёл с кислой миной на лице. А потом Демарат застиг Биаса за подслушиванием.

   - И выпорол его?

   - Нет. Биас выбежал на улицу и закричал, что побежит прямо в храм Тесея, служащий убежищем рабам, и потребует, чтобы архонт продал его более доброму господину. Тут Демарат вдруг простил его, подарил пять драхм и велел обо всём молчать.

   - И он тут же проболтался тебе? — Гермиона не сумела сдержать улыбку, но в глазах её промелькнуло отчаяние. — О, отец Зевс, против Демарата лишь свидетельство раба... Я слабая женщина, а он один из влиятельнейших людей в Афинах. Пошли же мне силы узнать горькую правду.

   - Успокойся, кирия, — проговорил Формий рассудительным тоном. — Алетейя, владычица правды, дама терпеливая, однако она всегда говорит своё слово. Вот увидишь, надежда ещё не утрачена.

   - Не смею надеяться... Если бы я только была мужчиной! — воскликнула Гермиона.

После этого она не один раз поблагодарила Формия, не позволила ему отказаться от денег и попросила заходить почаще и приносить ей с Агоры самые свежие новости о войне.

   - Мы друзья, — заключила она, — лишь мы с тобой знаем, что Главкон ни в чём не виновен. Разве это не основание для дружбы?

Формий заходил частенько, быть может, радуясь возможности побыть подальше от докучливой супруги. Иногда он рассказывал Гермионе о продвижении Ксеркса, иногда передавал сплетни Биаса о своём господине. Новостей, собственно, было немного, однако разговоры эти придали уверенности Гермионы твёрдость адаманта. Каждую ночь она повторяла над колыбелькой спящего Феникса:

   - Расти быстрее, макайре, расти сильным, у тебя есть дело. Отец твой взывает к отмщению, пусть даже из Аида.

После ухода флота в Афинах воцарилась тишина. На улицах можно было встретить лишь рабов и седобородых стариков. Лавочки на Агоре опустели, но кучки старцев сидели в тени портиков, дожидаясь появления архонта, ежедневно зачитывавшего объявления о продвижении Ксеркса. Пникс опустел. Гимнасии закрылись. Суеверные люди то и дело возводили очи к небесам, пытаясь по полёту коршунов определить счастливое или несчастное предзнаменование. Жрицы весь день и всю ночь напролёт распевали свои молитвы на вершине Акрополя, а на огромном алтаре Афины чадили всё новые и новые жертвы.

   - Леонид бьётся у Фермопил. Флот сражается у Артемизия, возле берегов Эвбеи. Первое нападение варваров отражено, но судьба Эллады ещё не решена.

Такими были скудные новости. Сильное войско Спарты вместе с её союзниками всё ещё торчало на Истме, вместо того чтобы поспешить на помощь отважной горстке храбрецов Леонида. Старики качали головами, алтари принимали новые жертвы, а женщины оплакивали своих детей.