Ксерокопия Египта

— Конечно нет, просто потеряли сознание — скорее всего, надолго, — Фараон сделал несколько шагов, и в абсолютной тишине они отразились цокотом. — Так вот, не стоило выбрать самое суровое наказание, но, учитывая вашу связь с ним…

Он приумолк.

— Думаю, мне стоит лишь пожелать вам удачи в нелегком деле. И я помогу вам, чем смогу — для начала, попрошу Икора следить, чтобы ритуалы всегда шли по плану.

— В каком таком нелегком деле? — опомнилась вдруг девушка. — Ничего такого не пон…

— Вы знаете о том, что боги умрут?! — фраза Архимедона заискрилась в воздухе. Жрец думал, что только то существо и он знают о таком исходе.

— Конечно, — вздохнул старый Фараон. — Все знают правду, но боятся говорить и даже думать о ней, потому что не хотят, чтобы она стала правдой. Но каждый чувствует это. И даже ты, Эфа, понимаешь, о чем я…

Девушка замялась, бегая глазами от мускулов Икора к бинтам Архимедона.

— И как мы поможем нашим богам?

Фараон удивленно поднял одну бровь, на лице дернулась пара морщинок.

— Так ты не разговаривала с ним?

— Если вы о божестве… — начал жрец издалека, стараясь привыкнуть говорить и ощущать песок одновременно, — то он говорил только со мной.

— Вот как, — Фараон задумался. — Думаю, о третьем он просто пока не подумал…

— А кто тогда второй?

— Я, — отозвался Икор, тыкая пальцем в грудь, как бы указывая на цвет своей кожи. — Думаю, это очень даже заметно.

— Так, а что должна делать я? И на что я вообще подписываюсь?

Фараон бросил обжигающий своим холодом взгляд на Эфу.

— Когда боги умрут, даже их нужно будет забальзамировать. Судя по тому, что рассказывают о тебе другие жрецы, лучше не справится никто. По-моему, это отличный шанс доказать свое превосходство.

Эта фраза была грамотно брошенной удочкой с вкусняшкой на крючке, и Эфа подцепила приманку. Все равно, что бросить щепотку соды в уксус — слова Фараона вызвали столь же бурную реакцию самолюбия девушки.

— Если вы объясните, что мне надо делать…

— Архимедон с Икором расскажут, а остальное ты поймешь сама, — Фараон подошел к Эфе ближе, и она почувствовала власть, которая словно бы исходила от правителя волнами. — Так ты не говорила с ним?

— Нет, точно.

— Тогда… — Фараон взмахнул рукой, и волны холодной власти разлетелись, словно после взрыва. Девушки, непрерывно махающие пальмовыми листами, остановились. — Тогда мы построим храм, крематорий для богов, который станет для вас троих вечным домом. Мы забальзамируем тела Хотепа и Хоя особым образом, хоть они и не мертвы — Эфа наверняка знает, каким — чтобы они смогли послужить, когда это понадобиться.

Фараон сделал паузу и, неспешно дойдя до своего трона, сел. Девушки вновь замахали листьями.

— Мы построим пирамиды, чтобы они стали надгробьями Ра, Гору, Тоту, Сету, Анубису и всем другим богам. А еще… — он задумался, а потом вскинул голову. — Мы поймаем время в зеркала. Чтобы сохранить красоту и молодость.

Фараон указал рукой на Эфу.

— Думаю, это будет достойной платой, — закончил он.

Так боги платят людям за оказание услуг — не деньгами, не золотом, не драгоценностями, а чудесами или проклятьями. Тут уж каждый смотрит со своей колокольни и понимает под платой либо первое, либо второе.

Икор получил свое, Архимедон — свое, а судьба Эфы легла не плечи Фараона. И он более чем угадал с оплатой.

Архимедон еще много раз думал над всем произошедшим, задавал себе вопросы, на некоторые — отвечал, на некоторые — нет. Но единственное, что всегда оставалось неизменным, всегда занимало одну и ту же полку в голове — осознание, что только так он мог склеить и защитить хрустальный мир. Тот самый мир, который по кусочкам собран из мечтаний и желаний, из представлений об идеальном. Тот самый мир, который так легко разбивается о стальной каркас заржавевшей реальности.

Эти яркие и живые картинки постепенно исчезают, но прежде, чем снова стать словами, застревают в культурном контексте. И в этом сплетении теней всех эпох, времен и народов, вновь возникает лицо усатого немецкого дядьки-философа.

Все-таки, он был прав, выкрикивая на страницах свою знаменитую фразу. Практически прав — не учел лишь одного. Что вверху — то и внизу, и у богов все происходит точно так же, как у людей.

Поэтому он просто не договорил:

— Бог умер!

— Да здравствует бог!

Часть вторая Кладбище старых богов

Глава 5 Психотропы для Психовского

Рахат, никогда не блиставший знаниями языков, долго вглядывался в иероглифы на стене. Из обширной информации он понял только слова «хоронить», «бог» и «смерть». И то в кривом переводе — все равно что читать новости на языке, из которого вы знаете только «привет!», «пока!», ну и парочку других слов.

Поэтому в голове Рахата, как после прочтения фейковой новости, сложилась довольно мрачная картина…

Эффекта добавляло и изображение рогатого чудовища, все глядевшее и глядевшее в одну точку. Говорят, что картины, следящие за человеком глазами — это досмерти жутко, но в сложившийся ситуации достаточно было и прямого взгляда практически стертого изображения.