Кстати о любви (СИ)

— Как скажешь, — живо отозвалась она и с облегчением выдохнула. Можно подумать, что теперь все стало просто. Да черта с два просто! Машина гнала на бешеной скорости, она неторопливо допивала свой кофе и мысленно недоумевала: действительно, что может быть проще? Мужчина с лицом для глянца и собственным шофером едет с ней хрензнакуда на ее желтеньком Корвете. И если с Корветом он еще так-сяк сочетается, то с ней — едва ли.

— А ты не пьяный? — на всякий случай уточнила она, когда ее посетила идея, объясняющая происходящее.

— С чего такие предположения? — Лукин с любопытством посмотрел на нее.

— Только по пьяни можно вечером пойти в гости, а утром оказаться в Одессе.

— Может быть, я — латентный романтик.

— Не похож.

— Черт…

Он вознамерился еще что-то сказать, но передумал и уставился в окно. Бредовость происходящего, кажется, достигла предела. Лукин ночью, посреди области, направляющийся смотреть ноябрьское море и несущий словесную чушь — все это настолько не вязалось с его обычной жизнью, что могло быть только бредом.

По мере того, как из головы выветривался коньяк, он все сильнее ощущал усталость последних дней. Неопределенные силуэты строений и деревьев, мелькающие в свете полной луны, постепенно усыпляли его, и Лукин все чаще прикрывал глаза.

Он поерзал в кресле, разминая затекавшие ноги. Мечты о кровати пришлось отбросить — сам ввязался в авантюру, теперь приходилось соответствовать. Джеймс Бонд недоделанный!..

«Зато теперь узнаешь, куда ее занесло после «Мандарина», — мысленно фыркнул Егор, и это было последним, что он помнил перед тем, как окончательно провалиться в сон.

То, что он уснул, Руслана поняла как-то не сразу, а когда рука потянулась выключить заглохнувшее радио и врубить ненавязчивого и сладкоголосого Энди Уильямса — самое то для дороги. Тогда же она взглянула и на мужчину на соседнем сидении. Идеальные глаза на идеальном лице были закрыты. И в свете фонарей идеальные темные ресницы отбрасывали длинные тени на нижние веки. Отвратительное по своей сути желание дотронуться до него, чтобы понять, насколько он реален, Руслана с трудом подавила. Но и музыку включать не стала — дай бог не уснуть дорогой, а еще глупее — разбудить его.

— Лукин Егор Андреевич, — пробормотала она себе под нос и улыбнулась, снова уставившись на дорогу.

Е95 тянулась впереди бесконечной лентой, за которой — лишь зримая чернота. Все же она любила ездить именно ночью. Черт его знает почему. Может, и правда потому что ночное животное?

Когда Лукин проснулся, они стояли на заправке, и Руслана старательно жевала бутерброд и пила кофе. Буйная копна ее волос была завязана сзади в не самый аккуратный пучок, а выглядела она так, будто это кто-то другой всю ночь провел за рулем — вполне себе бодренько и жизнерадостно.

— Привет. Бутеры в пакете, я взяла тебе кофе и купила чашку, — весело сообщила она, едва увидела, что он зашевелился в кресле.

— Привет, — кивнул Егор. Повел плечами и шеей, разминая затекшие мышцы. Потом глянул в сторону заправки. — А что-нибудь существеннее бутербродов у них водится?

— Как везде. Через сорок минут будем в Одессе. Там можно нормально позавтракать.

— До Одессы еще доехать надо, — усмехнулся Лукин, почесывая пробившуюся за ночь щетину неожиданно рыжего цвета. Резко выбросил себя из машины и, наклонившись, сказал: — Пойду сам оценю их ассортимент товаров и услуг.

Он вернулся минут через двадцать. В руках держал пакет с яблоками.

— Заразы так вкусно пахнут, — сообщил Егор, снова устраиваясь на сиденье и размещая пакет по соседству со стратегическим запасом от Росомахи. — Давай свои бутерброды и кофе.

Руслана улыбнулась: Росомаха, хоть и хищник, но перед началом зимы она усиленно питается растительной пищей: кореньями, ягодами (вороникой, брусникой) и кедровыми орешками. Впрочем, яблоки тоже сойдут. Она потянулась за фруктами и минералкой, параллельно сунув Егору в руки упакованный в пищевую пленку сэндвич. Открыв дверцу машины, над асфальтом помыла яблоко и удовлетворенно сказала:

— И правда пахнут. Ты вообще как? Живой?

— Меня измором не возьмешь, — хрустя огурцами, сказал Егор. — Хочешь, я поведу?

— То есть доверить тебе самое дорогое?

— Сама так сама, — пожал плечами Лукин.

— Ну я же не сказала, что не доверю, — рассмеялась она. — Если честно, устала, как собака.

В отличие от Русланы, Лукин водил сдержанно, будто никуда не торопясь. А нынешним утром он и правда никуда не торопился. Руслана, вполне возможно, тоже. Куда море денется из своих берегов. А ноябрь… Как был вчера, так и завтра будет ноябрем. И Егор плавно выворачивал руль, умудряясь обходить на трассе тех, кто еще пять минут назад мчался мимо них, рассекая воздух и пугая встречных.

Под Одессой заговорило радио.

— Я тоже на радио работал, — сказал Лукин, посмотрев на Руслану. — Мне нравилось.

— «Утренний таблоид» на «Рекорде». Я слушала по дороге в универ, — усмехнулась Росомаха. — Потом вспомнила, когда познакомились. У тебя здорово получалось.

— Это скорее разбежка была, хотя и интересно, — задумчиво проговорил Лукин и спросил о другом: — Где море смотреть будешь?