Кстати о любви (СИ)

— Поехали на Приморский. Где-нибудь машину бросим, пешком пройдемся.

На Приморском они оказались настолько быстро, насколько это было возможно при знании города и наличии пробок. Машина, как и предполагалось, была брошена. И они неторопливо топали по направлению к Морвокзалу. С неба срывались мелкие снежинки и падали под ноги, отчего в белый окрашивались асфальт и пожухлая трава на газонах. И, несмотря на близость порта, воздух был замечательный. Такой, какой бывает только на Приморском бульваре. Людей вокруг совсем не наблюдалось, и особое удовольствие доставляло то, что они оказались практически одни, не считая чаек над морем, рассекавших крыльями все еще розоватое небо. Росомаха, как нормальный турист, поминутно фотографировала на телефон всякую дребедень, попадающуюся им по пути, и вслух читала вывески.

— Летом здесь была выставка бабочек, — болтала она, указывая на какой-то дом. — Мы не пошли, но здесь стояла… такая огромная штука… знаешь, кованный каркас в виде бабочки, а крылья из цветов были… Красиво, мне понравилось, я потом жалела, что не успели.

— А орхидеи любишь?

— Их все любят. Даже росомахи и те, кто в этом ни за что не признается.

— Тогда езжай смотреть своих бабочек на Майнау. Вкупе с орхидеями — прикольно.

— Прямо сейчас? — хохотнула она.

— В принципе. Хотяяя… было бы желание.

— Ближайшие два-три дня я занята. Прикинь, у меня бывают планы.

— Да я всего лишь предложил. Тут вода, там вода. Какая разница.

— А я скорее констатирую факт… Становись-ка туда, я тебя щелкну, — она махнула рукой куда-то прямо, откуда ясно вырисовывался вид на здание Морвокзала. — Потом буду друзьям показывать: я с самим Лукиным гуляла.

— Я бы на их месте не поверил.

— Потому мне и нужны доказательства. Становись, говорю!

— И что? Гулял я в Одессе, а ты мимо шла, — рассмеялся Егор.

— Ты знаешь, что Шаповалов тебя графом за глаза называет?

— Знаю. У него с фантазией всегда было не очень.

— Зато у меня очень. Граф позволит простой плебейке с ним сфоткаться?

Лукин внимательно посмотрел на Руслану.

— Я не граф, — сказал он и протянул ей руку, — но с тобой сфотографируюсь.

Росомаха шагнула к нему, сдернула с головы резинку, которой был закреплен пучок на затылке, и ее золотисто-зеленые пряди рассыпались по плечам. Включила фронтальную камеру, устроилась возле Лукина и фыркнула:

— Это нечестно, когда мужик на фотке красивее бабы.

Егор притянул ее за плечи ближе к себе и негромко проговорил в самое ухо, чувствуя, как ее волосы щекочут губы:

— А ты любуйся самолично.

Этот момент она и запечатлела. Главред «`A propos», весьма двусмысленно уткнувшийся ей в висок.

— Улыбайся давай, — рассмеялась она, ощутив побежавшие по телу мурашки.

Беспрекословно улыбнувшись во все тридцать два, от чего от глаз разбежались веселые морщинки к самым щекам, покрытым рыжей порослью, Лукин подождал, пока она сделает очередную фотографию, и спросил:

— Что дальше по плану?

— Завтрак. Нормальный завтрак. Выбирай. Мы сегодня туристы и идем в «Компот», или очень деловые люди и идем в какой-нибудь ресторан? Мы в эпицентре ходовых мест.

— Считается, что выбирать должна девушка.

— Я Росомаха, а не девушка.

— Не делай из меня извращенца.

— А ты не извращенец? Это мне так… для портрета. Ты же помнишь: шофер, садовник, собственный журнал.

— Садовника у меня нет, но завтракаю я исключительно с людьми.

— Тогда пошли, «Девятый перрон» работает до восьми утра, мы еще успеваем. А то дел впереди валом!

— Деловая! — хмыкнул Лукин и повернул в нужном им направлении.

Шли недолго, перебрасываясь ничего не значащими репликами.

— Спрашивать, что ты будешь есть, бесполезно? — спросил Егор, как только в его руках оказалось меню.

— Обычно я сюда не есть прихожу, — засмеялась Руслана, откинувшись на диванчик и вытягивая под столом ноги. Усталость определенно сказывалась. Еще сильнее сказывалось все нарастающее смущение — даже она со своим непреодолимым идиотизмом в отношении мужчин чувствовала неладное в Егоровых намеках и шутках. Возможно, это, конечно, от недосыпа, но все же…

Его явление накануне вечером, нелепый разговор, не менее странная дорога, рыжая щетина с утра пораньше и прогулка у моря казались ей чем-то из области то ли сновидений, то ли просто бреда. А в жизни Русланы Росохай бреда хватало и без Лукина. Того самого Егора Лукина, чей блок с обзором прессы она слушала каждое утро, отправляясь на учебу в университет, тогда как голова была забита совсем не конспектами, а первой любовью. Потом Лукин ушел с радио, а еще через пару лет ее первая любовь… словом, оказалось, что любовь — дерьмо.

Зато теперь она собралась завтракать с Лукиным в своем любимом джаз-клубе в подвальчике одного из старых домов неподалеку от Приморской улицы.