Кстати о любви (СИ)

Руслана прошла в комнату. Уселась рядом. Откинула голову на мягкую

спинку. И выдала куда-то в потолок:

- Давай лонгрид попробуем в «À propos» загнать? Не наш формат, но оно…

нам престижно, их взбодрит.

Гуржий крякнул и вперился в Руслану, будто рядом с ним

материализовалось привидение – такое себе странное, но реальное.

- Ку… куда?

- Только не говори, что название «À propos» тебе незнакомо.

- Да уж лучше, чем хотелось бы! – фыркнул Коля. – Но я не понял… Вы, ну

ты и он, общаетесь?

- Кто – он? – напряглась Руслана и быстро повернула голову, глянув на

Гуржия.

- Егор твой!

Изображать непонимание смысла не было. Хотя Руслана искренно считала

себя дурой – причем уверенность в этом росла с каждым днем в

геометрической прогрессии – много серого вещества, чтобы вспомнить, что

Колька знает Лукина, не нужно. Вернее, не так. Лукина знать может кто

угодно. Она сама их когда-то познакомила. Колька знал про них – про нее и

про него. Иначе не спрашивал бы сейчас. Не глядел бы так растерянно.

Растерянность чувствовала и Руська. Лупала глазами, глядя в его круглое

лицо. И никак не могла въехать.

- Откуда знаешь? – почему-то шепотом спросила она.

- Он приходил, - ответил Гуржий. – Тогда, зимой. Сразу после тебя пришел.

До сих пор не понимаю, как вы разминулись. Тебя искал. А я дрых, его

Ленка кофе поила.

- В смысле дрых?

- В прямом! Я полночи с тобой возился. Мне спать надо, а?

- Подожди! – выкрикнула Росомаха, вскочив с дивана и, кажется, совершенно его не слушая. – Я не понимаю! По порядку расскажи!

- Чего непонятного? – фыркнул Коля. – Ты уехала, он приперся. Заявился в

кинотеатр. Там Ленка порядок наводила. А я когда проснулся, она мне и

сказала, что меня твой знакомый дожидается.

- И что он хотел?

- Тебя, говорю, искал.

- А… ну да… - голосом, резко лишившимся всяких эмоций, проговорила она

и снова упала на диван возле Гуржия. – Он что-то… что-то рассказал? Ну…

про нас?

- Нет. Спрашивал, где ты можешь быть. Потом… - Гуржий замялся.

- Что потом?

- Умеет он быть убедительным, - вздохнул Коля. – В общем… мы комп

смотрели. Видели, что ты билет в Будапешт купила.

Руслана поморгала, осмысливая полученную информацию. Но та никак не

желала осмысливаться. И она не нашла ничего умнее, чем тупо спросить:

- Он меня… искал? После того, как я… после…

- Ну… я думаю, он бы и в аэропорт рванул, если бы время позволяло.

- Почему ты так думаешь? – она смотрела на него так, будто бы у него

хранились ответы на все ее вопросы. Если бы это действительно было так!

- Потому что упертый!

Руслана мотнула головой и закрыла глаза. Лоб хмурился, даже челка не

скрывала. В висках стучало что-то невысказанное. Оно же билось пониже

горла. Упертый. Упертый осел. И она… ослица.

- Коль, он меня предал, - медленно проговорила она. – Почти продал… Или

сам продался, я не понимаю… он не должен был меня искать… это

нелогично.

- А я при чем?

- Да ты-то ни при чем… Тут только Тоха один… при чем… Черт! – Руслана

ошалевшим взглядом глянула на Гуржия. Глаза сверкнули – то ли хищно, то

ли как у шизофренички. Снова вскочила с дивана и ломанулась к

компьютеру, стоявшему у противоположной стены на столике. Двинула

мышкой, экран загорелся. – Колька, можно я воспользуюсь! – выкрикнула

она, фактически уже запуская браузер.

- Типа тебе запретишь, - буркнул он в ответ.

Гугл точка ком. Поисковик. Апропо.

Список ссылок. Первая – на журнал.

Интервью. В феврале должно было… Значит, могло войти в мартовский

номер. Раньше не успели бы сверстать. Руслана быстро нарыла

электронную версию мартовского номера. Премьеры кино. Сны Рафаэля.

Муза для Живанши. В пику опере. Заголовки, заголовки, заголовки.

И ни под одним… ни под одним.

Апрельский номер. Росомаха спешно нажала вкладку. Бегло просмотрела

глазами содержание. Ни-че-го. Майский вот-вот должен выйти.

Февраль. Чертов февраль. Менять убеждения – бывает больно.

Удовольствие импресарио. Революции и искусство.

Гугл точка ком. Интервью Энтони Озерецкого.

Ничего нового, ничего свежего, одни переводы, ничего для Украины. Какой-то скандал с дракой. Похрен, потом. Ни-че-го.

- Его нет, - побелевшими губами прошептала Руслана. И тут же выкрикнула:

- Колька, его нет!

- Трындец! – дернулся Гужий. – Орать чего? Кого нет?

- Интервью нет! Которое… из-за которого он… - Руслана снова зависла. На

этот раз достаточно надолго. Зависание, как и следовало ожидать, завершилось очередным вопросом: - А можно мне в скайп?

- Да ну тебя! – в сердцах выругался Колька и отправился на кухню к жене.

Руслана будто и не заметила. Ничего на свете не замечала, потому что

ничего на свете значения уже не имело. Все было сосредоточено в

нескольких месяцах этой зимы. И в том, что она… ошибалась. Она

охренительно ошибалась. В нем, в себе, в людях вокруг. Лукин не говорил.

Лукин делал. Выполнял обещания. Разводился. Был с ней – даже тогда, когда она не позволила. Не лгал. Не лгал!

Она ошибалась. И да… думать об этом больно.

Лучше не думать. Лучше просто понять… узнать до конца. Другого

человека знать до конца нельзя, но…

- Тоха, мать твою! - в ответ на опостылевшую мелодию вызова в скайпе

психовала Руслана. – Я голосом хочу, Тошечка-картошечка!