Кстати о любви (СИ)

- Ну вообще-то да! – возмутилась жена и тут же воодушевленно защебетала: - Кажется, она сюда явилась в тех же джинсах, в которых из Африки прилетела. Пыль только чуть отряхнула. Хотя какой нормальной бабе в голову взбредет писать про племена каннибалов?

- Может, из чувства родственной близости? – Егор подставил жене локоть. – Идем, а то Марценюка сердечный приступ хватит.

Марценюка, впрочем, несмотря на приложенные усилия его начальства, приступ хватал несколько раз за вечер.

Сначала – когда премию «Лучший проект года» получила Руслана Росохай в растянутых на коленках джинсах с ее каннибалами, умыкнув позолоченный свиток из-под носа Егора Лукина.

Потом – когда остальные свитки, на которые «À propos» был номинирован, посыпались на них, как из рога изобилия. Едва на сцену подниматься успевали.

Ну а звание «Лучшего печатного издания года» довело бедолагу до невменяемого состояния, что он и проявил на вечеринке по окончании официальной части мероприятия.

Откачивать пришлось на следующий день. Пивом.

Часть первая. Мандарины&апельсины. Глава 1

Лукина откачивать необходимости не было. Ни после вручения премии, да

и вообще никогда. За редким исключением – из тех, что случаются с

каждым.

К строгому режиму в собственной жизни он был приучен с детства отцом-военкором, умевшим сочетать преданность журналистике с выполнением

установленного режима. И если, будучи ребенком, Егор принимал

отцовские указания как привычку, то уже в юности понял всю выгоду

наличия распорядка. Никогда не опаздывать, никогда не откладывать, никогда не проигрывать.

В свете последнего события, когда Росохай увела премию из-под самого

носа, уверенность в собственной беспроигрышности могла бы несколько

пошатнуться. Если бы Лукин не был привыкшим ко многому и умеющим

идти дальше, добиваясь поставленной цели.

Собственный проект – серию лонгридов «С востока на запад» – он, естественно, считал лучшим и куда более достойным, но, в конце концов…

«Будут и у меня свои каннибалы», - спокойно текли его мысли, как и струи

прохладного душа, настраивая на рабочий лад и поддерживая боевой дух.

Ровно в 9-30 гладко выбритый, в белоснежной рубашке и без пиджака Егор

вошел в кухню, где уже распространял свой аромат черный кофе, и

аппетитным

натюрмортом

расположился

завтрак,

приготовленный

домработницей.

Оля не готовила. От слова «вообще». Это не входило в сферу ее

интересов, а растрачивать себя на то, что не интересно, Оля, как и всякая

принцесса, а она несомненно была принцессой, считала занятием

бессмысленным. Может быть, именно поэтому ей легко удавалось

переносить молчаливое неодобрение свекрови с вечными намеками на

внуков, которых они с Лукиным давно уже должны были ей подарить, и на

пироги, которые у них почему-то готовит чужая женщина. В конце концов, это вечное бурчание Олю тоже не особенно трогало.

А вот кофе она варила виртуозно, чем и баловала мужа по утрам.

Но только не в этот день.

О том, что произошло нечто, определенно выбившее Олю из состояния

душевного равновесия, свидетельствовали, во-первых, отсутствие джезвы

на плите и в раковине, а во-вторых, тот факт, что ее чашка в данный

конкретный момент наполнялась из кофемашины. Его, впрочем, была уже

наполнена и перенесена на стол.

Помимо того, Оля в «счастливом» изумрудном платье и с идеальной

укладкой, сидя на маленьком креслице в углу кухни, закинув ногу на ногу, яростно набивала текст на планшете и хмурилась, не то что не соизволив

голову поднять, но, кажется, еще и не замечая вошедшего супруга.

- Не мучай технику, - сказал Егор, присаживаясь к столу и приступая к

завтраку.

- Меня бы лучше пожалел, - хмуро ответила Ольга, не отвлекаясь.

- На предмет чего?

- На предмет Озерецкого.

- Снова отказал?

- Это уже вошло в систему, да?

- Да оставь ты его в покое, - посоветовал Егор. – Найди себе другой

предмет для домогательств.

- Да ему альтернативы нет! – возмутилась Оля, оторвав наконец от

планшета глаза, идеально подведенные черным карандашом. – Где еще

такого возьмешь? С нашим-то печальным кинематографом… а тут бац – и

сразу Голливуд. Черт… значит, как на вшивом кинофесте летом в Одессе

тусить – так это нормально! А как в приличном издании засветиться – так

«Энтони Озерецкий не дает интервью»!

- Имеет право, - хмыкнул Лукин.

- Право? Ну знаешь! Нам нужен лучший. Лучше Озерецкого никого нет. Ты

вообрази себе на минуту, какие это перспективы. Эксклюзив для «À

propos». Черт, ну не мне же тебе объяснять, Егош!

- Да ладно! Не единственный он.

- Ты, кстати, тоже не единственный, - фыркнула Оля. – Молодежь вот на

пятки наступает. Вчера у тебя из-под носа твою премию умыкнули, сегодня

– Озерецкий нас послал. А завтра – вылетим в трубу. И так держимся за

счет былых заслуг, плесенью покрываемся!

- Закажи декоратора, он убедит тебя, что плесень – это винтаж, - Егор

поднялся. – Отвлекись на что-нибудь другое. Потом вернешься к

Озерецкому. Ты едешь?

- Нет. У меня с утра встреча.

Машина за ним приезжала всегда ровно в 10-00. Время в дороге Лукин

чаще всего занимал мозговым штурмом, функции которого сегодня взяла