Кстати о любви (СИ)

меня по карьерной лестнице. Но тогда это было даже весело. Я его

шампанским облила на какой-то вечеринке – тоже у Шаповалова, вроде, я

потому и вспомнила. А потом в Африку свалила.

- А ты романтик! – расхохотался Лукин.

- А у меня всегда так, - по голосу было слышно, что она тоже улыбается. –

После Лёньки дипломная работа вышла – блеск! Ее даже местный канал

купил. Короткометражка, интересная получилась, у меня в блоге валяется, где-то в самом начале. Мне энергию и… вот это все, больное… куда-то

девать надо было. А с Африкой – ну ты в курсе, даже тебя обскакала. Так

что… это хорошо, что так вышло, иначе мы бы с тобой никогда и не

познакомились.

- Это просто замечательно, что так вышло! – согласился Егор, перевернул

ее на спину, нависнув над ней, и выдохнул ей в губы: – Хватит болтать. Я

слишком соскучился, чтоб тратить время на твоих бывших.

- Ты тратишь его на меня, - шепнула Руслана. – И мне больше

рассказывать нечего, истории закончились.

- Будешь рассказывать обо мне. Потом…

Руки его уверенно путешествовали по ее телу, лишая возможности думать, а рот крепко прижался к ее губам, лишая возможности ответить.

Но она уже и не хотела отвечать. Ее ладони тоже горели страстью. И губы.

И в глазах ее плескалось желание, которое сводило с ума и его. Она тоже

скучала. Она бесконечно скучала. Умирала каждую минуту этих проклятых

суток – без него. А теперь – когда он снова был – был с ней, был в ней, заполнял собой каждую минуту этого уходящего года – она жила и хотела

жить. Приникала к нему, чуть царапала ногтями широкую спину, совсем не

ощущала его веса, словно бы растворяясь в нем, но при этом чувствуя

свое тело – и чувствуя его тело. И знала точно, совершенно точно – такого

с ней никогда раньше не было и никогда уже больше не будет. Такое

возможно с одним-единственным мужчиной, который непонятно как, непонятно для чего вдруг появился рядом. И не пожелал уходить.

О нем – ему – она тоже рассказывала. Потом. О том, как пропала с первого

взгляда, когда он спас ее в неравной схватке с оливкой. О том, как

зацепилась за этот чертов «Мандарин» – лишь бы снова его увидеть. О

том, как хотела его в то утро, когда они ночевали в гостинице. Про бабочек

рассказала тоже – они теперь всегда у нее с ним ассоциировались.

А, опомнившись, резко вскочила с кровати и выпалила:

- Который час?

Егор поймал на циферблат своих часов свет уличного фонаря и

присмотрелся.

- Скоро двенадцать, - лениво сказал он.

- Мы пропустим Новый год!

- Сейчас шампанское открою – будет тебе Новый год, - усмехнулся Егор и

нащупал на полу у кровати джинсы.

- Лежи! – возмутилась Руслана, толкнув его обратно на подушку. – Я сама.

Ни разу не встречала Новый год в постели.

- Что сама? Шампанское открывать будешь?

- Сюда принесу, мужчина! Лежи!

- Вот дикая, - рассмеялся Егор и закинул руки за голову, наблюдая за

перемещением ее тени на полу в коридоре. Она металась недолго.

Включала и выключала свет в нужных комнатах. И через пять минут снова

показалась на пороге в полумраке спальни. В руках умудрялась тащить

бутылку, два бокала, его все еще упакованный подарок и небольшой пакет.

- Помоги! – скомандовала Руська. – Сейчас все разобью.

- А я говорил, - Лукин снова поднял джинсы, быстро натянул их на себя и

перехватил у нее из рук бутылку и бокалы. – Свет включи, пожалуйста.

Руслана щелкнула выключателем. Осмотрела его и довольно улыбнулась.

Потом села рядом, устроила подарки и вместо одежды увернулась в плед.

- И что сидишь? Подарки разворачивай, - шампанское негромко хлопнуло в

руках Лукина и зашипело, когда он разлил его по бокалам. Один протянул

Руслане. – С Новым годом!

- Я твой и завернуть не успела… собиралась завтра подумать, как…

передать или подбросить, - вздохнула Руська, принимая шампанское. И

придвинула к нему пакет, из которого торчал край компакт-диска… с

росомашьей мордой на обложке. – Это я… пою… я помню, что ты музыку

не любишь, но… Дурацкая идея…

Лукин достал диск, улыбнулся рисованной росомахе и оглянулся, в поисках

подходящей техники.

- Ты же не собираешься это слушать прямо сейчас? – ужаснулась она.

- Почему нет?

- Нравится, когда я краснею?

- Это мой подарок? – спросил Лукин с самой серьезной миной.

- Твой, - обреченно признала она.

- Мой, и я хочу узнать до конца, что же мне подарили. Так центр включим

или ноут тащи?

Руська вздохнула. Мрачно кивнула, забрала у него из рук диск и, кутаясь в

плед, поплелась в гостиную. Еще через минуту по квартире полились звуки

акустической гитары. Эрик Клэптон. Before You Accuse Me. Только пела

Руслана. Неожиданно не косолапо. Даже почти профессионально. И ее

хрипловатый низкий голос и правда немного напоминал Дженис Джоплин.

Росомаха снова показалась на пороге, прислонилась к двери и

вопросительно воззрилась на Егора.

- Училась? – спросил он.

- Мама заставляла, но я сопротивлялась. Петь люблю, а учиться – нет.

- Сильно сопротивлялась?

- Четыре года оттарабанила, потом бросила… - вздохнула Руслана, дернула плечом и, будто признаваясь в страшном проступке, выдала: - Я

на гитаре тоже играла когда-то, но здесь мне приятель аккомпанирует…

Забыла все.