Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Да! Это время «взятия Рейхстага с красным флагом на куполе» не соответствовало действительности. Но жуковского гнева уже можно было не опасаться. Ведь преждевременный доклад был легализован и утвержден в приказе № 6 к войскам 1-го Белорусского фронта.

А под приказом стояла собственноручная маршальская подпись…

Между тем самого Жукова одолевали серьезные сомнения. На столе у него уже лежали представления на добрых три десятка «самых первых». Просмотрев документы, где время водружения «гуляло» от «14.25» до вообще никакого, а знамена прыгали по всему зданию Рейхстага, маршал сурово окаменел лицом и распорядился: к званию «Героя» никого не представлять, пока не разберемся и не будем иметь полную ясность, кто же все-таки действительно достоин.

В результате – до выяснения – приказом войскам 1-го Белорусского фронта от 18 мая 1945 г . всех соискателей наградили орденом Красного Знамени. И надо признать – поступили мудро. Все солдаты и офицеры, задействованные в первом эшелоне, сражались, все рисковали жизнью, проявив мужество и героизм. А кто был первым и кому не довелось, кто был в общей группе героев, а кто отличился особо – вопрос, требующий разбирательства и, стало быть, времени. В результате на первом этапе ни истина, ни справедливость особо не пострадали. Если отбросить нескольких явно сомнительных, в число отмеченных попали почти все, кто отличился, сражаясь в первых рядах, и сыграл особую роль во время штурма. Это были командиры трех наступавших на Рейхстаг батальонов, маковская «четверка» и другие бойцы двух штурмовых групп во главе с их командирами (Маковым и Бондарем), а также разведчики группы Сорокина.

Впрочем, двое особенных проявились уже тогда. Это были М. Егоров и М. Кантария. Ордена Красного Знамени им оформляли на день позже, отдельным приказом, причем не по войскам 1-го Белорусского фронта, а по самой 3-й ударной армии.

Дубликат атакует оригинал

Ничто так не придает мифу правдоподобность, а значит гарантирует ему долгую жизнь, как реальные предметы и люди.

И хотя изначально для властей в таком обществе, как советское, и то и другое относилось примерно к одной и той же степени одушевленности, некоторые сложности возникли даже с предметами.

Довольно резво было запущенный в 3-й ударной армии процесс канонизации Знамени Военного совета с переводом войск на режим мирного времени стал как-то затихать. К тому же со временем хранившийся в штабной тиши оригинал стал все больше заслоняться развевающимся над Рейхстагом дубликатом. Чисто внешне последний от своего «старшего товарища» под номером пять отличался лишь тем, что серп и молот со звездочкой размещались на нем не на левой стороне вверху, возле древка, а в самом центре. По большому счету это, конечно, ничего не меняло, потому что, по сути, они оба были «дубликатами». Но, как мы уже видели, не для высших командиров 3-й ударной и, в частности, Переверткина, по распоряжению которого данная замена была произведена 9 мая. Как раз на следующий день появился приказ командования фронта о передислокации 3-й ударной армии в район Эберсвальде. В его исполнение почти сразу же командиры начали передачу своих участков в Берлине – в том числе и района Рейхстага – соединениям 5-й ударной армии. При передаче в акте было оговорено, что бесценная реликвия, естественно, «уходит» с 3-й ударной. А дубликат остается над Рейхстаговским куполом. В месте новой дислокации Знамя Победы было передано на хранение туда, где находилось еще до водружения, то есть в 756-й стрелковый полк. Но пока оригинал скромно стоял в штабе у Зинченко, гордо реющий дубликат со всех сторон снимали фоторепортеры, которые своими историческими снимками просто усеяли газетные полосы и журнальные страницы. В сознании масс – и соответственно его новых опекунов из 5-й ударной – Знамя Победы стало все больше отрываться от его конкретных водрузителей, на что командованию и политорганам 3-й ударной было, конечно же, больно смотреть.

Чашу терпения переполнила акция, в результате которой в конце мая 1945 г . дубликат, как «подлинную святыню», чуть не увезли в Москву. Произошло это тогда, когда подходили к концу переговоры с союзниками по вопросу раздела Большого Берлина на сектора. И стало окончательно ясно, что район Рейхстага отходит в английскую оккупационную зону. Оставлять англичанам украсившие Рейхстаговский фасад красные стяги никто, конечно, не собирался. Что уж говорить о знамени, которое в глазах не вдававшегося в детали большинства было водружено над Берлином.

Словом, было решено перевезти его в Москву «как боевой исторический документ отечественной военной славы».