Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Но даже на такого «обезвреженного», загнанного в глухую опалу маршала Хрущев продолжал поглядывать с большой опаской. Оснований для беспокойства у Первого секретаря ЦК КПСС было более чем достаточно. Длительное личное общение с первыми лицами государства, знакомство с документами устроенных Сталиным массовых репрессий, преступлений Берии и других приближенных вождя, наконец, поведение самого Хрущева – все это сильно изменило Жукова. Он уже давно не чувствовал себя тем сталинским генералом, для которого свят любой кремлевский приказ и хороша любая, не озабоченная количеством принесенных жертв победа. Бывший фельдфебель, не имевший какого-либо фундаментального образования, но благодаря уму, таланту, характеру достигший полководческих высот, Г. Жуков теперь слишком многое знал. Причем не только про победы и про их цену. Но и про многие отвратительные тайны Кремля. Причем самое главное – не считал нужным молчать. В Архиве Президента Российской федерации (АПРФ) сохранилось письмо от 17 июня 1963 г ., направленное Хрущеву из КГБ. В документе компетентные органы (их прослушка свою работу продолжала) сообщали первому лицу государства о реакции Жукова на уже вышедшие в свет тома «Истории Великой Отечественной войны». В угоду политической конъюнктуре имя Хрущева в этих трудах упоминалось на 96 страницах – даже чаще, чем Сталина (Генералиссимуса – на 85). Реакция Жукова была соответствующей. Прослушка зафиксировала, что в кругу близких ему людей маршал говорил: «Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращенное, но все-таки более честное у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот у нас история Великой Отечественной войны абсолютно неправдивая» [148]. В этом же письме цитировались нелестные высказывания маршала о Хрущеве: «Он же был членом Военного совета Юго-Восточного направления. Меня можно ругать за начальный период войны. Но 1942 год – это не начальный период войны. Начиная с Барвенкова, Харькова до самой Волги докатился. И никто ничего не пишет. А они вместе с Тимошенко драпали. Привели одну группу немцев на Волгу, а другую группу – на Кавказ. А им были подчинены Юго-Западный фронт, Южный фронт. Это была достаточная сила».

Еще до этого письма 27 мая 1963 г . председатель КГБ Семичастный уже отсылал в Президиум ЦК записку, где со ссылкой все на те же агентурные данные сообщал, что Жуков ведет «неправильные» разговоры, критикует руководителей партии и правительства, употребляя оскорбительные слова в своих характеристиках. После этого на заседании Президиума 7 июня 1963 г . было принято решение: «Тт. Брежневу, Швернику, Сердюку: Вызвать в ЦК Жукова Г. К. Если не поймет, тогда исключить из партии и арестовать» [149].

В надежде на умных

Жукова после этого арестовать не решились. Но на беседу к секретарю ЦК Брежневу вызывали. Будущий Генеральный секретарь обвинил маршала в «непартийных разговорах».

По иронии судьбы, именно в тот период, когда партаппарат заменил не в меру беспокойного Хрущева вполне предсказуемым Л. Брежневым и тот стал главой государства, Г. Жуковым были написаны, изданы и потом неоднократно переизданы его мемуары «Воспоминания и размышления». Договор с издательством АПН маршал подписал в августе 1965 г . Тогда рукопись, что называется, еще была «в чернильнице». Однако сама перспектива того, что Г. Жуков попытается вынести на суд читателей свое собственное, наверняка во многом не совпадающее с официальным видение важнейших событий Великой Отечественной войны, стало предметом большого беспокойства в ЦК, а еще больше – в Министерстве обороны. Последнее, в общем-то, было понятно. Опытные аппаратчики в ЦК не могли не учитывать, что просто так запретить мемуары маршала себе дороже: ведь жуковские воспоминания уже ждали не только в собственной стране, но и на Западе. Так что основной расчет делали на то, что рукопись удастся соответствующим образом «причесать» в процессе подготовки к публикации. В Министерстве обороны на такое «приручение» Г. Жукова не очень-то надеялись. Там серьезно опасались, что откровения маршала выставят на всеобщее обозрение те самые «белые нитки», которыми много лет шилась «официальная советская историография» и строилась военно-патриотическая работа. Поэтому с самого начала руководство Минобороны вело дело к тому, что жуковские мемуары вообще издавать не стоит. В этой ситуации все зависело от мнения «кремлевских небожителей», и в первую очередь Л. Брежнева. Тот, однако, свою точку зрения высказывать не спешил. Во всяком случае, до того момента, пока в 1966 г . Жуков не представил 1430 машинописных страниц рукописи в издательство и не получил заверения сразу от нескольких отделов ЦК, что «у них все под контролем».