Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...

Один из таких произошел прямо на ноябрьской встрече. Из воспоминаний М. П. Минина: «Это было, кажется, во второй день совещания, когда совершенно неожиданно для присутствующих с заднего ряда конференц-зала поднялся некий И. Лядов и сказал: „Что вы там спорите – кто первым водрузил знамя. Первым его водрузил я. Еще не было в Рейхстаге никого, а я переплыл Шпрее, переоделся в форму немецкого офицера и днем проник в Рейхстаг“. На вопрос генерала Е. Болтина: „Как вы могли вылезти на берег, если он был вертикальным, одетым в гранит высотой несколько метров?“ – выступающий, почти не задумываясь, ответил примерно так: „Как мог, так и вылез“.

Из присутствующих в зале никто всерьез это заявление не принял. Но лет пять спустя после совещания я обнаружил в архиве МО СССР доклад генерал-лейтенанта Игнатова, в котором отмечалось, что именно И. Лядов 30.04.45 в 22 часа 15 минут водрузил флаг на Рейхстаге. Несколько лет назад в одной из передач по центральному радио транслировались воспоминания И. Лядова, в которых он снова приписывал себе первенство в водружении флага на Рейхстаге 30 апреля 1945 года, но уже в дневное время».

Вполне предсказуемой оказалась реакция тех, кто еще на совещании колебался в зависимости от того, «чья возьмет». М. Бондарь, например, узнав, что пять воинов из его группы были удостоены звания Героя Советского Союза за «водружение знамени на скульптурной группе, венчающей фронтон Рейхстага 30.04.45 в 14 часов 42 мин.», уже совершенно бесповоротно встал на эту позицию. Даже собственноручно написанное Климову письмо с признанием действительного положения вещей его совершенно не смутило.

Большинство же оказалось просто обескураженным тем, что вроде бы совершенно объективно установленная правда была почти тут же совершенно откровенно подменена полуправдой – этим, как известно, наиболее коварным видом лжи.

На поле боя после битвы

Эта трансформация почти сразу же предоставила Шатилову и его сторонникам возможность довольно быстро перестроиться для реванша. Просто некие антисталинские зигзаги хрущевской «оттепели» заставили их чуть подумерить пыл, на время затаиться и ждать своего часа.

Нужный сигнал не заставил себя ждать. Сам же Хрущев его и подал. Очень уж настораживала Первого секретаря та самая мемуарная деятельность, которая являлась сферой профессиональных интересов историка Кащеева. А конкретнее – такой потенциально мощный автор воспоминаний о Великой Отечественной войне, как маршал Г. Жуков. В 1957 г ., когда в борьбе за власть с другими соратниками бывшего сталинского Политбюро «трон» под Хрущевым зашатался, именно Жуков обеспечил ему поддержку Вооруженных сил. Однако уже через несколько месяцев Хрущев поспешил избавиться от столь амбициозного военачальника. Тем более что Жукова оказалось достаточно легко обвинить в бонапартизме, превышении своей власти над партийными органами и даже «насаждении своего культа личности». В итоге Жуков был навсегда отстранен от армии. А также демонстративно политически унижен: его, бывшего члена высшего органа ЦК, поставили на учет и до конца жизни числили в парторганизации Московского механического завода в Краснопресненском районе столицы.