Кто, если не я?

– Прости меня, пожалуйста, прости, – рыдала она, склоняясь над лотком в форме почки, который поставили на кровать, потому что ее постоянно рвало.

Я гладила мою девочку по мокрым волосам. Она была измучена, но спокойна. Пару часов назад ее отвязали и разрешили принять душ.

– Я так виновата. Прости меня, – повторяла она.

– За что ты извиняешься, Оля? – спрашивала я.

Я тоже извинялась. Обвиняла во всем себя, потом ее. Обнимала мою малышку, утешала ее и кричала на нее. Гладила по рукам, спине, голове. Смывала с нее пот, блевотину, муки совести и беспомощность. Старалась взять себе хоть частичку ее боли и страха, но тут же взваливала на нее свою тревогу. Плакала над ней, а потом над собой. Меня раздирали самые разные чувства. Этот кошмар длился четыре дня. Чертовски трудные четыре дня и ночи. Если бы рядом не было близких людей, я бы не выдержала. И Оля вместе со мной.

Роберт привозил меня в больницу рано утром и забирал поздно вечером. Спали мы у Баси, в тех комнатках, где когда-то жила Божена. Сама же Боженка вышла замуж за богатого фермера из соседнего села, и ей больше не нужна была каморка в чужом доме. Теперь она сама стала хозяйкой. Бася кормила нас, Рената обеспечивала лекарствами, а Божена сидела с Олей пару ночей, когда Роберт силой оттащил меня от кровати моей девочки.

Я заботилась о ней, но все-таки не выдержала. На четвертый день на меня навалилась слабость. Меня охватил страх. Он стиснул горло, сдавил грудь и потащил за собой в темную, зловонную бездну. Я падала все ниже и ниже, хотя бешено сопротивлялась. Махала руками, пытаясь удержаться за что-то, но мои пальцы хватали пустоту. Я вытягивала шею, хватая ртом воздух, но через сдавленное горло в грудь не попадало ни капли кислорода. Запавшие легкие разрывала боль. Вдруг я услышала далекий голос. Важный голос. Он звал меня. Я напрягла все силы, и в этот раз у меня получилось глотнуть воздуха. Вытянула руку и схватилась за этот голос.

– Тетя! Тетя! – кричал он. – Помогите! – вопил изо всех сил. – Тетя, проснись!

Я очнулась. Сидела на больничной табуретке, опираясь на локти головой и грудью.

– Тетя! Как я испугалась! – причитала Олька. – Тетя!

– Я в порядке, не ори так.

Я медленно встала. Начала собирать свои вещи, взяла сумку и куртку, с трудом всунула ноги в ботинки. Чуть раньше я их сняла, потому что ноги опухли и сильно болели. Любое движение требовало огромных усилий. Я сопела, как старый паровоз, и чувствовала каждую косточку, каждую мышцу и сухожилие.

– Тетя, что ты делаешь? – Оля смотрела на меня удивленно.

– Ухожу, – прошептала я.

– Но еще рано и дедушка не приехал!

– Ухожу. Хватит с меня. У меня больше нет сил. Увидимся, когда выйдешь из больницы! – прохрипела я, отвернулась и поковыляла к выходу. Даже не знала, на какую ногу хромаю. Да хоть на обе! Легкие горели огнем при каждом вздохе.

– Тетя, ты придешь завтра? – кричала Оля мне вслед. – Тетя, а когда ты придешь? Утром? – Я не реагировала. Голос становился все более умоляющим: – Тетя, ну скажи, что придешь завтра! Так, как всегда.

Я не отвечала. Просто не осталось сил. Я не могла говорить, перед глазами все плыло. Жалела только, что по-прежнему могу слышать. Жалостливые вопли доносились до меня, пока я дошла до середины коридора. Уже из холла на первом этаже я позвонила Роберту. Села на стул и прислонилась спиной к ледяному стеклу. «Так и воспаление легких можно получить», – подумала.

– Хотя почему бы и нет! – ответила сама себе.

– Что «почему бы и нет»? – спросил Роберт. И откуда он здесь взялся?

– Как тебе это удалось? – спросила я слабым голосом. – Я же только что тебе звонила…

Я вытащила телефон из кармана и посмотрела на часы.

– Ты звонила двадцать минут назад, – сказал Роберт извиняющимся тоном. – Я спешил, как мог.

– То были самые короткие двадцать минут в моей жизни. А теперь отвези меня домой, где бы он ни был.

На следующий день Роберт разбудил меня рано утром.

– Аня, вставай. Нам нужно в больницу ехать.

– Я никуда не поеду, – пробормотала я. Болело все тело. Мой утренний осмотр закончился катастрофически – ни один орган не работал нормально. Даже большой палец на левой ноге не отвечал на команды мозга.

– Как же так?

– Я остаюсь здесь, чтобы умереть.

Да, я не поехала к Оле ни в тот день, ни на следующий, и так, пока ее не выписали из больницы. Роберт пытался меня уговаривать, умолял, давил на жалость, рассказывая, как Оля по мне скучает, потом начал злиться и орать. Все без толку. Я стояла на своем.

Бася приходила ко мне и приносила свою вкусную выпечку, помогала готовить.

В тот день мы сидели за столом и пили чай с шарлоткой. Роберт поехал в больницу, чтобы отвезти немножко Оле.

– У меня такая никогда не получалась, – сказала я с набитым вкуснятиной ртом.

– Зато у тебя другое получилось, – вежливо ответила Бася.

– Да? И что, например? – спросила с иронией. – Это уж точно не про Олю.

– Аня, своего ребенка трудно воспитывать, а уж чужого! То, что ты сделала…

– Просто подвиг! – перебила я ее. – Вот только что с того? – теперь я заорала со злостью. – Посмотри, что из этого вышло!

Бася молчала.