Кто, если не я?

Свитер она сняла, а вот с футболкой начались проблемы. Я посмотрела на Олины джинсы. Они были такие тесные, что я удивилась, как она в них вообще влезла. Медсестра пыхтела и ругалась.

– Разрежьте их, – посоветовала я. Роберт испуганно на меня покосился. Медсестры застыли на месте.

– У вас ножницы есть? – спросила я, осматриваясь. – Разрежьте, вам же легче будет.

Сестрички многозначительно посмотрели друг на друга. Одна торопливо вышла, а через минуту вернулась с жуткой больничной пижамой и длинными ножницами. Я равнодушно смотрела, как они разрезали любимую Олину футболку и джинсы, как натянули на нее пижаму. Пары пуговиц не хватало, и молодые, упругие груди вываливались из горловины. Верх и низ пижамы отличались по цвету. Брюки расходились по шву, и сквозь дыру виднелись красные кружевные трусы, а под ними выбритый лобок. Роберт уже давно отвернулся и изучал ночной вид из окна.

Наконец, медсестрам удалось переодеть бесчувственную Олю, и они укрыли ее одеялом. Одна из них вышла, а вторая начала осматривать Олины руки, ища лучшее место для катетера. Я подошла к кровати, стала в ногах и заглянула под нее. Как я и ожидала, там оказались четыре ремня. Медленно и задумчиво я взяла один из них в руки. Просто держала его в ладонях и нежно поглаживала. Потом отодвинула одеяло и обвязала ремень вокруг Олиной лодыжки. Затянула, проверила, не слишком ли слабо, потом подтянула еще. Я старалась, чтобы нога была прикрыта штаниной и ремень не натирал кожу. Обошла кровать и так же привязала вторую ногу, действуя медленно, аккуратно и тщательно. Потом ту руку, на которой не было капельницы.

– Анка, ты что творишь? – возмутился мой зять.

Медсестра аж подпрыгнула и испуганно уставилась на меня. Когда она увидела, что я делаю, то успокоилась и испуг сменился пониманием. Она мне ничего не сказала.

– Привязываю ее, – ответила я спокойно.

– Аня, ты не должна этого делать! – запротестовал Роберт.

– Не должна, но лучше я сама сделаю.

Медсестра ничего не сказала, просто продолжила делать свою работу.

Я закончила привязывать Олю и уселась на табуретку, чтобы отдышаться и дать отдохнуть своему старому измученному телу. Вскоре в комнату вошла пани Рената, деятельная и энергичная, словно молодая девушка.

– Обязательно так хвастаться своей молодостью? – пробурчала я себе под нос.

– Спасибо за молодость, но мне уже за сорок.

– Да вы еще совсем ребенок, – фыркнула я.

Пани Рената подошла поближе, склонилась ко мне и взяла за руку.

– Пани Анна, как я по вам соскучилась, – сказала она с улыбкой, потом повернулась к моему зятю. – Пан Роберт, увезите ее отсюда, ей надо отдохнуть.

– И бокальчик коньячку выпить!

– Никакого коньячка! – решительно заявила пани Рената.

Роберт помог мне подняться и под руку повел к двери. Выходя, я задержалась на секунду, обернулась и, посмотрев на Олю, сказала:

– Я приду завтра утром!

– Не сомневаюсь, – ответила пани доктор и начала осматривать куклу, лежащую на кровати.

В Олиной крови обнаружили два разных наркотика и высокое содержание алкоголя. Она страдала от отравления и классического абстинентного синдрома. Промучилась целых три дня. Ей давали успокоительное, и она засыпала, а как только просыпалась, то пыталась освободиться.

– Отвяжите меня! – кричала она. – Как можно так поступать с людьми…

Она рычала как раненый зверь.

После очередной порции лекарств она уснула. Проснулась через несколько часов, лежала спокойно и смотрела на меня огромными глазами.

– Оля, как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Хорошо, – прошептала она.

– Тебе что-то надо?

– Развяжи меня, пожалуйста.

Я немного засомневалась, но моя подопечная лежала спокойно и ровно дышала. Не металась по кровати, не вопила и не ругалась, как несколько часов назад.

– Хорошо, – сказала я и отвязала ее.

Когда я отстегнула последний ремень, Оля сорвалась с места и отпихнула меня в сторону. К счастью, я упала на кровать и осталась цела. Девушка издавала дикие звуки, от которых звенело в голове. Вырвала катетер из вены на предплечье, бегала по палате, чесалась, словно пыталась что-то с себя содрать.

Я потянулась к звонку. Оля на секунду остановилась и осмотрела пустое стерильное помещение. Только на тумбочке лежали какие-то лекарства, мой телефон и книжка и стоял стакан с водой. Она подошла, смахнула все на пол, а потом побежала к выходу.

Открывающаяся дверь ударила ее и отбросила на стену. В палату ворвался санитар, а за ним медсестра. Они быстро обездвижили девушку, несмотря на то, что она вопила и брыкалась. Уложили на кровать и вновь привязали ремнями. Олька дико выла, а я сидела рядом на табуретке и слушала ее вопли. Медсестра установила ей новый катетер и дала лекарство. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Олька успокоилась, ее глаза потеряли блеск, и она уснула. Все время я смотрела на нее, на безграничный страх и отвращение в ее глазах, слушала ее вой и думала, что я это заслужила.

После этой выходки прошло двадцать часов, а я все еще сидела рядом с ней.