Кто, если не мы

— Соломон, все будет о'кей! С Вельтовым скучать не придется. Мы еще не раз встретимся в Таллинне. Прекрасный город.

— У меня он уже сидит в печенках.

— Теперь у тебя появился шанс выбраться отсюда. Операция находится на личном контроле у директора, это тебе о чем-то говорит?

— Ну конечно, Ник! Тебя мне послал сам Господь!

— И этот Господь — Колли, — отшутился Ваилд.

— Какая разница? Главное — есть возможность крепко дать русским по зубам. В последнее время они стали их часто скалить.

— Я тоже на это рассчитываю. Вельтов станет нашей козырной картой в будущей игре с ними. Кстати, ты как его оцениваешь?

— Тот тип русских, которым палец в рот не клади — отхватят по самый локоть. Мой тебе совет: окуни его с головой в дерьмо.

— Соломон, мы не в Югославии и не в Ираке — с Вельтовым твои методы не сработают.

— Что-о?! И это говоришь ты, Ник? Ты, который съел собаку в нашем деле! Покажи мне того чистоплюя, который добился результата в белых перчатках. Забудь об этом!

— Я не говорю о белых перчатках. Но к Вельтову требуется особый подход, чтобы выполнить миссию, которую на нас возложил директор.

— Ник, ты все усложняешь! Чем грязнее компромат на агента, тем он покладистее.

— Ладно, Соломон, оставим в стороне наши разногласия, — положил конец спору Ваилд и предложил: — Займемся более приятным делом — отметим нашу встречу и успех.

— О'кей! — охотно согласился Голдмэн. Возвратился к стойке бара, достал бутылку, напоминающую крепостную башню, с темной густой жидкостью, два бокала, наполнил их и произнес тост: — За встречу и нашу успешную миссию, Ник! Кто бы тебя ни послал, будь то Господь или Колли, но он послал вовремя.

— Спасибо, Соломон! Я тоже рад встрече, — поблагодарил Ваилд, поднял бокал, посмотрел на свет и спросил: — Что пьем?

— Местный напиток, называется Vana Tallinn.

— Название мне ни о чем не говорит.

— «Старый Таллинн» — отличный бальзам! При такой погоде — то, что надо, хорошо расслабит. Пей, Ник, и не бойся! Это же не русская водка, поэтому в симпатиях к России нас никто не заподозрит.

— О'кей, с тобой, Соломон, я выпью даже ее, — отшутился Ваилд и сделал один, потом другой глоток.

Бальзам, действительно, оказался превосходным, и они, незаметно для себя, распили всю бутылку. По телу Ваилда разлилась приятная истома, а голову кружили крепкий градус и быстрый успех в работе с Вельтовым. В превосходном настроении пребывал и Голдмэн: он вырвался из разведывательной спячки, и его деятельная натура жила будущей операцией. На улицу они вышли в приподнятом настроении. Под стать ему установилась и погода: снег прекратился, небо очистилось от свинцовых туч и проглянуло солнце. В его лучах Таллинн все больше напоминал Ваилду сказочные декорации из воспоминаний детства. Он замер на ступеньках крыльца и не мог сдержать восхищения:

— Соломон, ты — счастливый человек, живешь, как в сказке!

— Ник, это только кажется: за четыре года она для меня превратилась в сущую каторгу, — в который уже раз посетовал Голдмэн и с грустью произнес: — Порой так тянет в ад, что я готов продать душу дьяволу. По мне с чертями как-то веселее.

— Какие твои годы, Соломон, у тебя все впереди. Это у меня последняя лебединая песня, — печально произнес Ваилд, шагнул на мостовую и не устоял на ногах.

Неловкий прохожий поскользнулся и, ухватившись за него, увлек вниз. Ваилд, пытался найти опору в стене, но не смог дотянуться: крепкие, как клещи, руки обхватили его, и в следующее мгновение свет померк перед глазами. Плотный мешок опустился на голову, веревка петлей захлестнула шею, на запястьях щелкнули наручники, и его, как куль, впихнули в машину. Последнее, что он слышал, были крик Голдмэна и шум яростной борьбы, их заглушили грохот захлопнувшейся дверцы и визг колес машины.

Ваилда болтало по полу, словно куклу, стойки кресел отбивали барабанную дробь на ребрах, но он не ощущал боли. В нем все одеревенело, животный ужас сковал каждый член тела. Это состояние длилось несколько минут, постепенно верх над эмоциями взял разум разведчика. Он пытался понять, что же произошло. То, с какой стремительностью произошел захват, говорило ему об одном: работали профессионалы. Ваилд напрягал слух и пытался за грохотом трясущейся по брусчатке машины из обрывков разговора похитителей понять, с кем имеет дело. В непривычной для уха речи угадывались характерные обороты из русской. Захватившие его «гориллы» материли Голдмэна. После Сербии и Ирака, за четыре года благополучной и спокойной жизни в Эстонии, он не растерял навыки опытного бойца и оказал яростное сопротивление.

«Русские с местными подручными! — страшная догадка пронзила Ваилда. — Кто? ФСБ? СВР? Какая разница! Сидеть тебе, Ник, на Лубянке. Но как они вышли на меня?! Как?»