Кто, если не мы

— Господа, пройдем пешком, когда еще такую красоту увидим.

Форман энергично кивнул — город и на него произвел впечатление, а Калмин пожал плечами.

— О'кей, — охотно согласился Голдмэн, отпустил водителя и направился к крепостным воротам.

Пройдя под мощной аркой сторожевых ворот, они вступили в нижнюю часть города. В столь ранний час на узких улочках было безлюдно, и это усиливало эффект присутствия в прошлом. Ваилд восхищенным взглядом скользил по каменным ликам тех, кто создавал славу Таллинна, и с пронзительной остротой ощущал дух минувших веков. Брусчатка, истертая за столетия сотнями тысяч ног, отзывалась эхом давно ушедших в мир иной поколений. Ваилду почудилось, что он очутился в машине времени, возвратившей его на шесть веков назад…

По мостовой Люхике Ялг — Короткая нога — в сторону сторожевой башни Толстая Маргарита медленно катила деревянная тележка. Редкие прохожие почтительно отступали в сторону перед ее хозяином и черной, как уголья, кошкой. Темный балахон, странный колпак, похожий на ведро, связка веревок, переброшенная через правое плечо, и раздвижная деревянная лестница на левом плече напомнили об одной из самых уважаемых профессий в Таллинне — трубочиста. Ваилд тряхнул головой, чтобы избавиться от этого фантастического наваждения. Но трубочист, кошка и тележка не исчезли — они были из плоти и крови. Как и много веков назад, в начале 21-го столетия трубочисты с помощью обыкновенной веревки и обыкновенной лестницы продолжали взбираться на головокружительную высоту на гребни остроконечных крыш и там «колдовали» над трубами, пробуждая в домах тепло.

Проводив трубочиста изумленным взглядом, Ваилд встрепенулся и присоединился к Голдмэну. Тот, несмотря на свой вес, легко шагал по круто идущей вверх улице. Она вывела их к Вышгороду. Здесь все — каждый камень на мостовой, каждый дом — дышали еще более древней, чем в Нижнем городе, стариной.

На просторной площади, перед воротами городской ратуши, как и шесть веков назад, мирно ворковали голуби. В их гомон вплетался мелодичный перезвон колокольчика. Его звук еще долго гулял по площади. Это открылись двери самой старой аптеки Европы. О некогда всесильном Братстве черноголовых напоминали их суровые каменные лики на стенах знаменитой Олайской гильдии. Чуть выше привольно раскинулся величественный Никольский собор. Его своды помнили голоса гвардейцев славного Преображенского полка и бойцов армии советского полководца Черняховского. С главной — Соборной площади открывалась захватывающая дух панорама всего Таллинна. В ее центре находилась церковь Оливисте. На ее шпиле, устремленном в заоблачную высь, застыл в вечном карауле бессменный страж города — Старый Томас. Ваилд снова замер в восхищении. Ему, казалось, что само всемогущее время, очарованное красотой древнего города, смирило перед ним свой неумолимый бег.

— Ник, очнись, пошли! — голос Голдмэна вернул Ваилда из далекого, овеянного романтическими легендами, прошлого в реальную, суровую действительность.

Они прошли еще несколько сотен шагов и остановились перед дверью уютного отеля, когда-то служившего постоялым двором для купцов. Об этом напоминали барельефы на его стенах, они выразительным языком скульптуры рассказывали о жизни торгового люда Таллинна XVII века. Разместившись в номере, Ваилд спустился вниз в обеденный зал. Здесь уже собрались Калмин, Форман и Голдмэн. Сытный вкусный завтрак перед встречей с Вельтовым прибавил ему и компании настроения. До нее еще оставалось время, и они пешком отправились в офис Российско-эстонской экспортной компании «Элефант». Голдмэн уверенно находил путь в хитросплетениях улочек старого Таллинна и через десять минут вывел их к мощным крепостным воротам. Форман невольно придержал шаг, погладил рукой по шероховатой поверхности необъятной, чем-то напоминающей раздобревшую повариху, сторожевой башни и не смог сдержать восхищения:

— Вот это мощь?!

— Знаменитая башня Толстая Маргарита может вместить в себя целый отряд. Сам царь Петр Первый «поимел» ее со своими гвардейцами, — блеснул познаниями Голдмэн.

— Действительно, очень похожа на здоровенную бабу, — согласился Калмин и, подмигнув ему, с сарказмом произнес: — Джозеф, а ты, че ее приглаживаешь, трахнуть собрался?

Сальная шутка вызвала смех у Голдмэна и Ваилда. Форман же сохранил невозмутимый вид и не остался в долгу:

— Сэм, я могу уступить, если у тебя горит.

— Спасибо, прелестные старушки не в моем вкусе, — отмахнулся Калмин.

Форман хмыкнул, его хитрющие глаза превратились в щель, и с многозначительным видом заявил:

— А зря, Сэм, ты здесь очень ошибаешься.

— Разве?

— Да.

— И в чем же?

— А в том, Сэм, — и, выдержав паузу, Форман заявил: — в этом и состоит весь кайф! Прелестная старушка подумает, что такое счастье ей подвалило в последний раз.

Голдмэн зашелся в хохоте. Ваилд улыбнулся. Калмин промолчал и прибавил шаг.