Кто, если не мы

— Товарищ полковник, там же была целая группа?! Антисоветские высказывания допускались неоднократно, тем более в адрес первого лица государства. Чистая 70-я статья!

— Саша, ну что ты мне этой статьей тычешь?! — начал терять терпение Лысов. — Ну, собрались пацаны, потрепали языками без всякой задней мысли, а ты их сразу в антисоветчики. Так же нельзя! За статьей надо человека видеть!

— Товарищ полковник, Аргутинский не пацан, у него за спиной три курса университета, — упрямо гнул свое Рудаков.

— Три курса? А ты себя в его годы вспомни, — и, не услышав ответа, Лысов подчеркнул: — Саша, сломать жизнь человеку, тем более с нашими возможностями легко, а вот исправить трудно. Поэтому, если замполит с головой и языком не дружит, пригласи Аргутинского к себе и прочисти ему мозги. Ты понял?

— Так точно, товарищ полковник, — уныло обронил Рудаков и поднялся на выход.

— Э-э, Саша, постой, так не пойдет! Ты чего нос повесил? — остановил его Лысов.

— Ведь перспективное дело было, товарищ полковник, — в голосе Рудакова звучали горечь и обида.

— Опять ты за свое! Да не уйдут от тебя твои дела, если будешь пахать и смекалку контрразведывательную проявлять, глядишь, генералом станешь!

Слова полковника Лысова оказались пророческими. Спустя 23 года, лейтенант Рудаков стал генерал-майором, начальником управления ФСБ по Оренбургской ракетной армии. И сейчас, глядя на молодого, ершистого Устинова, напоминавшего ему самого себя в далекой юности, он с теплотой произнес:

— Что, Иван Лаврентьевич, небось на меня — ретрограда обижаешься?

Устинов встрепенулся и, смущаясь, произнес:

— Никак нет, товарищ генерал, как можно! Извините, занесло.

— Понимаю, тебя, Иван. Молодец, что сразу не сыграл отбой, а пытался отстоять свою точку зрения. Аргументов не хватило, пытался эмоциями заменить, а вот это лишнее. В нашей работе они плохой советчик, слишком далеко могут завести.

— Понял, товарищ генерал, но по Ефимову факт к факту в яблочко бьет.

Рудаков улыбнулся и добродушно заметил:

— Вот что, Робин Гуд, не горячись. Ты на эти факты посмотри с холодной головой.

— Ясно, товарищ генерал!

— Вот и молодец! Хватка у тебя есть, а опыт — дело наживное, трудись на совесть и быть тебе генералом.

Устинов зарделся от похвалы и, смущаясь, произнес:

— Товарищ генерал, я не подведу! Буду пахать, как…

— Ладно-ладно, пахарь! — остановил его Рудаков и распорядился: — Сегодня никакой «пахоты», отдохни с ребятами, а завтра со свежей головой на службу!

— Есть! — радостно воскликнул Устинов и, не чувствуя под собой ног, вышел в коридор. В кабинете его с нетерпением ждали Приходько и Лазарев.

— Ну что?! Как генерал?! — набросились они на него с вопросами.

— Все классно, ребята! — выдохнул Устинов.

— Не тяни резину, рассказывай! — тропил Приходько.

— Гена, генерал тобой особенно доволен. Так что смело коли дырку на кителе под орден!

— Да, ну? Кончай прикалывать!

— Какой прикол? Все на полном серьезе. При мне раздали награды: заму, Первушину — часы. Шефу, Охотникову — брюки, а нам… — Устинов подмигнул Лазареву.

Тот осклабился в ухмылке и, похлопав по плечу Приходько, закончил:

— А нам с тобой, Гена, хрен в руки, чтоб раньше времени губы не раскатывали.

— Шутники хреновы! А если серьезно? — допытывался Приходько.

— Серьезно. До завтрашнего утра гуляем на полную катушку?

— Вань, опять прикалываешься?

— Клянусь, Гена, сам генерал разрешил.

— Во рубанулись! Я знал, что шеф у нас мировой мужик! — воскликнул Приходько и довольно потер руки, а в следующее мгновение его губы исказила гримаса. И прокашлявшись, он пожаловался: — Хлопцы, шось у горле дэренчить, трэба горло промочить.

Лазарев бросил взгляд за окно — шальной ветер хлестанул снежной крупой по стеклу, и, сделав озабоченное лицо, заметил:

— Да, что-то стало холодать.

Устинов перехватил его взгляд и, хмыкнув, продолжил:

— А не пора ли нам поддать?

На добродушном лице Приходько расплылась благодушная улыбка. Он открыл сейф, достал бутылку водки и, потрясая ей, объявил: — Дежурный по столу готов к действиям по варианту на троих!

— Отлично, только не здесь! Потом замучишься доказывать эсбэушникам, чем отличается слово «водка» от слова «вода», — возразил Устинов и предложил: — Поехали на природу, я знаю одно классное местечко.

Лазарев снова посмотрел за окно, за ним разыгралась настоящая метель, и без энтузиазма отнесся к его предложению. Приходько только пожал плечами.

— Ребята, ну чего киснуть в Москве? Там классная природа, заварим ушицу, попаримся в баньке, — не сдавался Устинов.

— Вань, ну какая ушица? Рыба залегла на дно, — вяло возражал Лазарев.

— Олег, о чем ты? Поймаем в магазине.

— Я «за»… — покончил с сомнениями Приходько.

— Ладно, уговорили, — согласился Лазарев.

Устинов тут же засел за телефон; ему быстро ответили и, поздоровавшись, спросил:

— Сергеич, если через часик я к тебе подъеду с друзьями, ты как на это смотришь?.. О, спасибо. А с банькой?.. Отлично, я твой должник!.. Камуфляжка?.. Не вопрос. У тебя 58-й, а рост, какой?.. Найдем!

Закончив разговор, Устинов задержал взгляд на внушительной фигуре Приходько и объявил:

— Гена, дружба требует жертв.