Кто есть кто

Бесформенная, похожая на огромную, ожиревшую от переедания личинку колорадского жука, груда бледно-розового студня плотно перекрывала своим телом вход в широкий грот на самом дне каньона. С края, обращенного к лежащему без движений человеческому телу, свешивалась темно-серого цвета, полностью задрапированная мелкой чешуей, маленькая головка. Черные слизистые щупальца, усыпанные мелкими присосками, высовывались из-под нее и тянулись к тому, что еще недавно было Углем. Хоаххин невольно отпрянул назад. Проникающий. Именно таким, только намного меньшего размера, Хоаххин запомнил тело Проникающего, лежащего перед ним в кольце «истины» зала Могущественных. Именно так выглядел монстр, который должен был выпотрошить его тело, его мозг, но вместо этого облил своим «дерьмом» великого Устанавливающего. В этот момент по телу монстра пробежали разноцветные радужные пятна, голова дернулась, а лежащие плетьми щупальца вновь натянулись и потащили тело Угля к себе. Хоаххин вскинул плазмобой и нажал на курок… Ничего. Выстрела не последовало. Видимо, плазмобой Ариэля был почти полностью разряжен еще до того, когда они выходили из лагеря донов. Хоаххин потянулся правой рукой к гарде клинка, но рука двигалась слишком медленно и неуверенно, как будто ждала какого-то другого приказа. Радужные всполохи на тонкой кожице «королевы» начали сливаться в единый сплошной сверкающий хоровод, а щупальца отпустили труп и потянулись к новой, столь желанной жертве…

Чья-то рука рванула Хоаххина назад, под прикрытие лежащей на повороте «русла» скалы, а из-за его плеча вырвался сноп ослепительного пламени спасительного выстрела. Заряд плазмы вошел в «желе» чуть выше сероватой головки и, порвав тонкую кожу, разорвался где-то в глубине тела Проникающего. Вонючая, маслянистая прозрачная жижа последним истеричным плевком брызнула наружу, оседая на желтый крупный песок и серые камни ущелья. Боцман опустил ствол своего плазмобоя и устало присел на ближайший к нему камень…

– Господи, какая же гадость эта ваша заливная рыба!

* * *

Широкий грот с песчаным, хорошо утоптанным «полом» уходил далеко вперед и вниз. Шкурка «королевы» опала длинным, на глазах скукоживающимся полотнищем, освобождая занятое собой пространство. Только по следам на песке можно было оценить ее первоначальный размер.

– Метров тридцать? Или я не прав?

Боцман подтянул ремень плазмобоя и решительно двинулся в глубь грота. Они решили, что в наступающей на планету ночной темноте лучше двигаться вперед, а не назад. Камень на стенках грота фосфоресцировал покрывающей его высохшей слизью, поэтому он был освещен намного лучше, чем поверхность планетоида.

– И кем приходился тебе это вонючий дырявый бурдюк?

У Хоаххина не было ни сил, ни желания препираться с лейтенантом, который только что спас ему жизнь, и на заданный вопрос он ответил со всей возможной в этой ситуации искренностью.

– Думаю, что сестрой… Но обещал стать верной женой…

Боцман от столь неожиданного поворота разговора чуть не въехал шлемом в каменный выступ стены и ненадолго притих, переваривая услышанное. Несколько драгоценных минут трое бойцов двигались молча. Гудящая, пульсирующая боль в голове начала постепенно отпускать Хоаххина. Даже Ариэль, казалось, приходил в себя после всех злоключений прошедшего светового дня. По ходу движения на песке грота угадывались многочисленные следы ступней и круглые ямочки правильной формы.

– Яйца.

Это были первые слова правнука Давидова с тех пор, как он сломал себе нос. Боцман пнул ногой песок, который фонтанчиком брызнул в лунку правильной сферической формы.

– У меня помельче…

Хоаххин понимал, что бессмысленно напоминать своим спутникам о том, что только что погиб еще один их товарищ, о том, что сами они могут того и гляди последовать его участи. Любой стресс имеет определенные границы, за которыми человек либо сдается, ложится, подтягивает ноги к животу и готовится к смерти, либо начинается истерика, либо откат, безразличие, апатия. Вопрос только в том, где проходит эта граница и как удержать себя и других от последствий психологического паралича.

– А ну! По два кубика ремиксина и бегом марш!

Щелкнули затворы автоматических аптечек, и люди, увязая тяжелыми ботинками бронекомбинезонов в вязком песке, перешли на бег. Это гарантировало, что ближайшие несколько минут они не станут биться в истерике и обращаться за помощью к Творцу всего сущего. Только химия, запредельные нагрузки и тяжелый тупой труд способны убить в человеке все человеческое и превратить его в ни на что не реагирующую тупую машину. Ну, или в супергероя…