Кто и как изобрел Страну Израиля

Знакомясь с трудами этих раввинов, поневоле изумляешься тому, насколько точно и проницательно они «диагностировали» национализм. Разумеется, они использовали устаревшую, представляющуюся несколько детской терминологию, иногда небрежную и путаную; тем не менее очень немногие светские интеллектуалы того времени сумели сделать столь же точные и глубокие выводы. Едва ли это было следствием одной только исключительной персональной гениальности раввинов; по-видимому, они являлись едва ли не единственными интеллектуалами конца XIX века, способными анализировать национализм «извне». Они не принадлежали к Новому времени, оставались чужаками в незнакомом мире и потому с легкостью, интуитивно опознавали основные черты новой коллективной идентичности.

В 1900 году ведущие, наиболее влиятельные раввины Восточной Европы объединили свои усилия и опубликовали совместный сборник «Свет для праведных, против сионистской системы»[461]. Непосредственно в своем введении редакторы ясно указывали:

«Мы — народ книги, но, увы, нам не удалось найти ни в Книге книг, Ветхом Завете, ни в Мишне, ни в Талмуде, ни в мидрашах или в агадах, составленных нашими святыми раввинами, да будет благословенна их память, слова „национализм“, ни напрямую произведенного от ивритского слова „леом“ (народ), ни восходящего, пусть намеком или косвенным путем, к языку наших мудрецов[462]…»[463]

Всем ультрарелигиозным соавторам было совершенно очевидно, что им довелось столкнуться с совершенно новым историческим явлением, не имеющим прецедентов в еврейском мире. Несомненно, разъясняли раввины, евреи — народ, раз сам бог так его называет, однако этот народ может быть определен лишь в рамках Торы, а не по каким-либо внерелигиозным критериям. По тактическим соображениям соблазнители-сионисты утверждают, что нация может включать как верующих, так и неверующих, поэтому критерии Торы отходят у них на второй план. Это сногсшибательная новость, поскольку концепция, гласящая, что еврейство имеет национально-политическое, а не религиозное определение, никогда не была частью иудейской традиции. Сионисты сознательно избрали Святую землю в качестве территории, где необходимо создать государство, поскольку им известно, сколь дорога и неповторима она для всех евреев; даже слово «Сион» было ими специально украдено, чтобы подбить наивных верующих стать сторонниками национализма. Для сионистов всех сортов еврейство — это народ-мумия, который необходимо оживить, однако истинный смысл этой затеи — современное «огречивание» («хит’явнут»), лжемессианство нового типа.

По мнению раввина Майзеля из Лодзи, «сионисты пекутся не о Сионе». Они используют словесную завесу, чтобы обмануть наивных евреев[464]. Раввин Хаим Соловейчик и «Рогачевский гаон» считали сионистов «сектой»[465] и не находили подходящих слов, чтобы осудить их в достаточной мере. «Адмор» из Любавичей провозглашал: «…Единственное их желание и намерение — сбросить иго Торы и заповедей и сохранить один лишь национализм, который станет их иудаизмом»[466]. Особенно оскорбляло влиятельного и популярного хасидского лидера выборочное использование сионистами Ветхого Завета. Они пропускают все то, что им не подходит, и создают, таким образом, новую религию, национализированную Тору, не имеющего ничего общего с Торой, полученной Моисеем на горе Синай.

И в этой коллективной публикации, и в других статьях и книгах легко усматривается основной тезис традиционного раввинистического иудаизма: сионизм — это перенос персональной секулярной ассимиляции в плоскость коллективной национальной ассимиляции. В сионизме земля заменяет Тору, а абсолютное преклонение перед будущим государством — неразрывную связь с богом. В этом аспекте еврейский национализм представляет для иудаизма большую опасность, чем персональная ассимиляция, даже большую, чем «презренная» религиозная реформа. В обоих последних случаях есть надежда на возвращение ушедших от иудаизма евреев, в случае с сионизмом дороги назад уже нет.