Кто и как изобрел Страну Израиля

Книги Ветхого Завета не содержат даже намека на политические аспекты земной родины[152]. В отличие от более поздних христианских текстов они и не утверждают, что истинная вечная родина находится на небесах. Вместе с тем их весьма занимает территориальная тематика. Более того, она является для них центральной. Слово «эрец» («земля» или «страна») встречается в Ветхом Завете более тысячи раз. С ним связан один из наиболее существенных теологических зарядов, которые подавляющее большинство этих книг пытается насадить.

В то время как Иерусалим ни разу не упомянут в Пятикнижии[153], термин «Эрец Кнаан» («страна — или земля — Ханаан») появляется уже в книге Бытия. С этого момента и далее он будет играть центральную роль: станет целью, сценой действия, вознаграждением, наследием, избранным местом и т. д. О Ханаане сказано: «Земля эта очень, очень хороша» (Числа 14: 7); «Земля пшеницы, ячменя, виноградной лозы, смоковницы, граната, земля масличных деревьев и меда» (Второзаконие 8: 8); и самое яркое — «Земля, текущая молоком и медом» (Исход 3: 8, Левит 20: 24, Второзаконие 27: 3). Широкая публика, как еврейская, так и нееврейская, убеждена, что эта земля отдана «семени израильскому» на вечные времена. Есть немало библейских стихов[154], на первый взгляд подкрепляющих эту версию. Как и прочие мировые литературные шедевры, библейские стихи могут быть истолкованы самыми различными способами. В этом, среди прочего, источник их силы.

Вместе с тем не каждое обстоятельство может быть истолковано двояко, тем более, произвольным образом. Парадоксально, но в то время, как христианские тексты прямо указывают, что вера в Иисуса зародилась в Иудее, ветхозаветные книги многократно повторяют, что яхвистская религия появилась на свет отнюдь не в стране, которую Бог позднее обещал своим избранным адептам. Как ни странно, два первых богоявления (Theophaneia), ставшие решающими для образования новой религии, более того, фактически заложившие основу монотеизма в Западном полушарии (иудео-христианско-исламской цивилизации), имели место вовсе не в Ханаане.

В самый первый раз Бог явился в Харане (области, относящейся сегодня к Турции) и приказал арамейцу Авраму следующее: «Уйди себе из земли своей, от родины своей и из дома отца своего в землю, которую я укажу тебе» (Бытие 12: 1). В самом деле, первый приверженец Яхве оставил свою родину и отправился в обещанную, пока неизвестную ему страну. Из-за наступления голода он в ней не задержался и вскоре перебрался в Египет.

Вторая важная и драматическая встреча, согласно основополагающему мифу, произошла в пустыне, после исхода евреев из Египта[155]. Яхве непосредственно обратился к Моисею в ходе торжественного дарования Торы на горе Синай. После объявления Десяти заповедей, среди прочих инструкций, заповедей и советов, он коснулся и проблематики, связанной с Обетованной землей: «Вот, я посылаю ангела перед тобой, чтобы хранить тебя в пути и привести тебя в то место, которое я приготовил… Ибо пойдет мой ангел перед тобой и приведет тебя к эморийцам, хиттийцам, перизеям, ханаанейцам, хивийцам и йевусеям, и истреблю я их» (Исход 23: 20–23). Поскольку слушателям, по-видимому, хорошо известно, что обещанная страна отнюдь не необитаема, божественное обетование впервые включает в себя открытое обязательство «очистить» территорию от ее исконных жителей, способных воспрепятствовать колонизации.

Иными словами, и Авраам, «праотец нации», и Моисей, «первый великий пророк», удостоившиеся тесного и эксклюзивного знакомства с творцом, не были уроженцами Ханаана — они прибыли сюда[156] из-за границы. Вместо автохтонного мифа, поднимающего на щит древность и укорененность отцов народа, с тем чтобы обосновать его права на землю, яхвистское учение раз за разом выдвигает совершенно другую схему, недвусмысленно подчеркивающую иноземное происхождение основателей и первых лидеров созданного на этой земле политического образования.

Когда «обратившийся в евреи» Авраам, перебравшийся в Ханаан из Месопотамии вместе с женой-арамейкой, решил женить своего «привилегированного» сына, он дал рабу следующее указание: «Не бери сыну моему жены из дочерей ханаанейца, среди которого я живу. Но в мою страну и на мою родину пойдешь и возьмешь жену сыну моему Ицхаку» (Бытие 24: 3–4). Раба это поручение нисколько не удивило. Он вернулся на родину своего господина и привез из этой «заграницы» красавицу Ривку (Ребекку). Этот же «антипатриотический» акт повторился в следующем поколении. Гордая Ривка, прибывшая, как и ее свекровь, из-за границы, сказала своему состарившемуся мужу: «Опостылела мне жизнь из-за дочерей хиттийских. Если Яаков возьмет жену из дочерей хиттийских, как эти, из дочерей этой страны, то к чему мне жизнь?» (Бытие 27: 46). Ицхак подчинился своей доминантной супруге, во многом походившей на его мать, и приказал «привилегированному» сыну: «Не бери жену из дочерей Ханаана» (Бытие 28: 1).