Кто и почему запрещал роман «Жизнь и судьба»

Возьмите нашу русскую литературу. Василий Семёнович учился у русской литературы XIX века, он знал, что такое художественность. Удавалось ему или не удавалось, … Но чашу он выпил до дна. И ни наши слова, ни статьи, которые мы могли бы написать, не заставят нас…

Я вспоминаю одну страницу из его жизни. Он провёл в окопах Сталинграда всё самое страшное время, и когда подоспела победа, его перевели куда-то… Он ждал часа развязки… Но он подчинялся, как солдат, не рассуждая… Я не хочу никого ни в чём обвинять, это просто судьба Василия Семёновича…

Он был настоящий интернационалист. И когда это станет ясно всем, то и здесь мы Василия Семёновича увидим в… Учитесь у кого угодно, как писать, но не забудьте о другом, он всегда защищал человека. Его немножко скрипучий голос… Может быть, он был одним из самых гуманных писателей, каких знала наша литература. Он всегда хотел защитить и оправдать человека.

И вот пришёл час. Болезнь… И никакие учёные не смогли победить её.

У нас горечь и потому, что он трудно жил».

(РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 1658, л. 42).

В конце стенограммы митинга кто-то пометил: «Заключение пропущено целиком». Вряд ли это было случайностью. Власть продолжала цензурировать всё, что касалось Гроссмана, даже после его смерти.