Кто я?

В этот же день, находившись по глубокому снегу до сыта, выбрались мы на дорогу к своим машинам. Решили пообедать. Поснимали лыжи и ружья, на капотах машин разложили снедь. Брали мы с собой пищу калорийную: обязательно сало и лук, затем колбаса, у кого – то непременно пирожки, а у кого – то и вареная курица. В термосах крепкий чай, ну и по две стопки самогона не пьянки ради но здоровья для. Трапеза заканчивалась, мы находились в самом приятном расположении духа. Шурка, отойдя несколько в сторону, вдруг зашипел, как змей: «Заяц ! Заяц!» Я подбежал к нему и действительно метрах в пятнадцати от нас увидел зайца, лежавшего под кусточками с прижатыми к спине ушками. Мельком удивился, что ни кто не хватается за ружье. Ещё сильнее удивился, что после выстрела заяц даже не шелохнулся. Лучше бы не удивлялся! Спустился с дороги, взял зверька за уши, недоумевая повернулся к товарищам. Открывшаяся взору моему, картина достойна была кисти великого художника: какого ни будь Репина или Васнецова. Одни, согнувшись пополам от хохота, шатаясь ходили по дороге, другие попросту катались на спине, не в силах вымолвить и слова. Мне сразу все стало ясно. Так вот почему этот проклятый зайчишка не улепетнул пока мы обедали, громко разговаривали и гоготали. Так вот почему эти негодяи стали такими нерасторопными. Розыгрыш! Заяц был убит накануне и заботливо уложен в снег под кустик все тем же неугомонным Шуркой.

На этом они не успокоились. Вечером при дележе добычи они пытались всучить мне его в качестве законного трофея. Я послал их куда по далее, забрал омуницию и пошел в дом. Они таки не поленились притащить зайца на крыльцо. Хохот их слышен был в доме. «Чего отказываешься, ты убил – твоя добыча». – И опять приступы неудержимого веселья.

В конце августа или первых числах сентября приходит великий годовой праздник – открытие осенней охоты на водоплавающую дичь. Хорошие охотники готовятся к нему заранее, все лето. Непутевые в последний день, когда уже «на кочке надо сидеть», еще заряжают патроны. Готовить надо технику, лодку, чучела, патроны, бензин, водку. Да надо-ж еще путевку и лицензию получить в охот. обществе. А там очередь, которую все норовят обойти по знакомству, по дружбе. Ругается жена: «Дома ни чего не делается, вся работа стоит а он на охоту. Правильно, все бросил и отдыхай на природе. Тебе-ж делать нечего. Хоть бы убивал как люди, а то привезет две гагары, а денег сколько уходит». – и т.д., и т.п. Домашнюю работу следует переделать заранее, хотя всю ее не возможно переделать в принципе. Вот когда вынесут ногами вперед тогда все – работа наша здесь закончится. Жену следует всячески задабривать. Нужно молчать либо отшучиваться, скандалить нельзя: не будет удачи. Тем более, что в чем то она права а шумит больше для порядка. На производстве охотников отпускают с работы после обеда без заявлений – традиция.

Но вот все позади. Деревня опустела, множество женщин в одночасье сделались одиночками – рай для других охотников, охотников до чужих баб. Зато на озерах и болотинках кипит жизнь. На короткое время забыты все обязанности, вся работа: и домашняя и на производстве, забыты жены – вольница, праздник души.

Разбивается лагер , оборудуется кострище и ямы под мусор, запасаются дрова на всю ночь, ставятся палатки и навесы. Следует заранее с вечера распределить места в камышах, оборудовать скрадки , выкинуть чучела. (Скрадки делаются открытые сверху высотой около метра, что бы палить в лет). Кто – то варит уху , кто – то жарит «шашлыки», наздевав на прутик кусочки сала вперемешку с помидорами и луком. Вот уж и по стопочке пора а там и по другой. Сидим у костра, пошли разговоры, байки и анекдоты – хохот. Вот подъехали друзья из соседнего становища; радостные крики приветствия, будто не виделись сто лет.

Солнышко садится; по – осеннему рано темнеет, поднимается комар . Веселье в разгаре, россказням нет конца, как нет конца спиртному. Главное дело жены далеко, некому одергивать, шипеть под руку. Другой раз до песен и пляски. Спать ложимся заполночь, надо же немного прийти в себя перед охотой, поспать хотя бы самую малость.

Утро, холодно и сыро. И утки мало, и место неудачное; а главное голова разламывается и внутри все дрожит. Все – таки часам к одиннадцати выясняется, что пострелял не так уж плохо: добыл несколько лысух, пару тройку чернедей, чирков. Слава Богу, домой не с пустыми руками возвращаться.