Кто я? (СИ)

— Как вы нас вычислили? — спросил Черов, держась подальше от закурившего сигарету ветерана.

— Элементарно, — признался военный, — По геолокации телефонов.

— Мы же их оставили в багажнике байка... — начал Денис, но осёкся, поняв смехотворность своей уловки.

— А мотоцикл где? — усмехнулся Дим Димыч, — Дальше и того проще. Зашёл с подветренной стороны... от вас модным дезодорантом несёт за километр. Это чуждый для леса запах. Два дня без душа и уже страдаете от естественного амбре тела? Небось, половину баллончика на себя пшикнули, чтобы ублажить собственное обоняние. Эстеты, хреновы. К тому же передвигаетесь вы чуть тише слона в посудной лавке. Оставалось, усыпить вашу бдительность и обезвредить. Я, против вас лично, ничего не имею. Да и помощники не помешают.

— Значит нашли что-то? — сообразил Денис.

— Да, — Ломов сплюнул на окурок и растёр его о подошву ботинка, — После дождя это трудно, но тот, кто всё провернул, особо не таился. Золотарёв и Манюня просто не там искали. Следы ведут вглубь леса. А главное, мне до сих пор не понятны мотивы их поступка. Что это за аттракцион небывалой щедрости? Зачем оставлять в живых свидетелей?

— Они же лишили их памяти.

— Ерунда. Будь под рукой подходящая аппаратура и нужные компоненты для лекарств, вернуть память не составило бы труда. Долго, но отработанная процедура.

— Так обратитесь к своим бывшим работодателям.

— А где гарантия, что за всей этой постановкой не стоят именно они? — неожиданно спросил Ломов, — Пойми, лейтенант, нет такого преступления, на которое не пойдут спецслужбы, чтобы скрыть свои эксперименты.

— Эксперименты? Думаете, над ними проводили какие-то опыты?

— Даже догадываюсь в какой области, — признался Дим Димыч, отбирая лопатку у панка и закрепляя ей сбоку рюкзака, — Тут нужно работать тоньше. Прежде всего понять, зачем их оставили живыми и бросили именно в этом месте? Найдём причину, узнаем кому это выгодно. Ты со мной оперуполномоченный?

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Глава 19

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РАНЕЕ В ОТРАДНОМ

Подполковник Хлуцевич влетел в приёмную начальника УВД, подобно ястребу, заметившему добычу и мгновенно сорвавшемуся в безумное пике.

Вероника Аркадьевна недовольно изогнула бровь, тактично выражая своё возмущение. Когда-то давно, будучи молодой и неопытной секретаршей, она настолько импульсивно реагировала на внезапных визитёров, что однажды откусила кончик помады. С тех пор сделала два вывода. Никогда не подкрашиваться на рабочем месте, предварительно не заперев входную дверь, и не паниковать, сталкиваясь с эмоциональной несдержанностью посетителей. Со временем опыт накапливался, эмпатию сменила профессиональная деформация, обернувшаяся полным равнодушием к любому, кто пытался попасть на приём без предварительной записи.

Начальник криминальной милиции для неё ничем не отличался от других сотрудников, вечно слоняющихся без дела по коридорам УВД.

— Вас не вызывали, Роман Аркадьевич, — холодно заявила она, уперев кулаки в столешницу и слегка привстав. Чисто Цербер, охраняющий вход в царство мёртвых.

— Поверьте мне, разлюбезная Вероника Аркадьевна, Михаил Данилович уже нервно выкурил весь кисет крепчайшего крымского табака, с нетерпением ожидая моего визита.

Дама скривила тонкие губы, но статистическую погрешность никто не отменял. Вполне могло оказаться, что этот нахал с двумя звёздами на погонах, не шутит.

— Михаил Данилович, — коснулась она сенсорной панели селекторного пульта, — К вам начальник криминальной милиции.

— Прекрасно, — донеслось из динамика, — Приглашайте. И заберите, Вероника Аркадьевна, поднос.

— Одну минуту, — более любезно сказала секретарь и первая скрылась за дверью.

Через несколько секунд появилась, неся перед собой пластиковый поднос, накрытый салфеткой. Поставила его на столик возле зеркала и сделала приглашающий жест.

— Проходите, Роман Аркадьевич, вас ожидают.

Полковник Пучков сидел в своём эргономичном кресле, предпочитая его многофункциональность, привычной чиновничьей солидности. Китель он надевал только в присутствии посторонних, а кобуру предпочитал носить на поясе, как у его заокеанских коллег с Дикого запада, оправдывая прозвище Шериф.

— Извиняюсь, если помешал спокойно обедать, — произнёс Хлуцевич таким тоном, который мало походил на извинения.

— Брось, Роман, когда это тебя волновало? — усмехнулся Пучков, касаясь селектора, — Вероника Аркадьевна, чайку, пожалуйста, и гоните прочих в шею. У нас совещание.

— Не скажи, Данилыч, сытый начальник всегда лучше, чем голодный и злой. Просто никак не привыкну, что тебя перестала устраивать наша столовая.

— Возраст, видимо, подошёл, чтобы истязать себя диетическим и паровым. Не поверишь, как я скучаю по нашим котлетам и шницелям.

— Язва или экзотический мазохизм?

— Язва у меня дома, — отмахнулся Шериф, — Вторая в приёмной сидит. В их обществе любое садо-мазо просто невинная забава. Обычный гастрит, если доктор не врёт. Слава Богу, этой гадости нет в перечне для отправки на заслуженный отдых.