Кто ищет, тот всегда найдёт. Роман

- Алевтина Викторовна, - разъясняю свою авторитетную позицию и настраиваю на получение хоть какой-нибудь полезной информации от бесполезной съёмки, - скорее всего мы имеем здесь небогатое месторождение вкрапленных руд, - и вперяю проницательный взор в её смеющиеся зенки, - концентрирующееся в крупном жерле вулкана. Я покажу вам на местности эпицентр, - она, ещё больше веселея, недоверчиво восклицает: «О-го-го!», но я привык не обращать внимания на любые взбрыки неуравновешенной женской психики и как ни в чём не бывало продолжаю: - А вы постарайтесь закартировать фланговые лавовые образования конуса, чтобы чётко ограничить рудоносную структуру. Потом мы уточним ваши субъективные наблюдения, - не даю ей слишком задирать носопырку, - объективными данными электропрофилирования. – Она не обижается, понимает, что не на что, только опять тянет: «О-ё-ёй!» и ржёт скептически, очевидно не зная, что смеётся тот, кто смеётся последним – пока до него дойдёт! – Лады? – Она, обрадованная доверием ведущего в здешних краях и окрестностях специалиста по неоткрытым месторождениям, естественно, соглашается:

- Ладно, попробую, - хотя ей, может быть, и хочется послать меня куда подальше. Вот почему я не люблю договариваться с женщинами. С ними никогда не ясно: до чего договорились и договорились ли. То ли дело с мужиками: чуть что, послал к богу в рай в открытую, кратко и понятно, что договорились. А сейчас я окончательно борзею:

- Знаете, - сообщаю прокисшую новость, - по моим настоятельным требованиям на известной вам горе тоже будет детальный участок, уже и профили подготовлены.

- Не слышала, - удивляется Алевтина, - и Коган ничего не говорил. – Я оскорбительно фыркаю мыслителю прямо в харю: ещё бы сказал, ему зыркалы мушиная вкрапленность застила. Вздыхаю, жалея – у добрых людей переходы от гнева к жалости быстры и непонятны умом, что тем горше будет его скорое просветление. – Вы тоже, - насмехается, - кинули профессиональный взгляд?

- Не смейтесь, - предупреждаю как уважаемую личность, - как бы потом не пожалеть. – Она: «О-о-хо-хо!» А я: - Я вас прощаю. – Она тут же: «Премного благодарны!» - Вспомните, - смягчаю нотацию младшего, но разумного, старшему, но недотёпе, - кто меня раздразнил? – Улыбка её смягчается, шарики перескакивают на мыслительный аппарат. Вообще, как я заметил - а я парень очень даже заметливый, в тайге она превращается под влиянием здоровых климата, природы и коллектива из зачерствелого сухаря в размякший. – Махнём туда после этого? – Она согласно машет рукой:

- Махнём! – и мы смеёмся, объединённые нашей тайной.

Отсмеявшись, вежливо спрашиваю у второй, хмурой, дамы:

- А вы зачем припёрлись? Опять с плановой лекцией о борьбе пеонов против латифундистов и влиянии её на выполнение нашей пятилетки в четыре года?

- Да пошёл ты! – огрызается с присущей ей вежливостью. – Коган, - жалуется, - послал, - но не уточняет куда, на сколько букв. Против послания руководства не попрёшь – может послать и подальше.

- Чем хотели бы заняться? – осведомляюсь ещё вежливее.

- Ничем! – как отрезала.

- Я, - говорю согласно, - как раз хотел предложить это же.

Алевтина так и покатилась, обрадовавшись согласию по коренному вопросу пребывания Сарнячки в таёжных тенётах.

- Будешь, - уточняю, - считать журналы и варить вкусную пищу. – Распоряжение начальника на поднадзорной ему площади земного шарика непререкаемо, и она это хорошо знает.

- Вот! – показывает дулю, даже не дулю, что особенно обидно, а – дулечку. На том и договорились.

- Надо же! – притворно радуюсь, чтобы замять грубость одной из приличных мымр. – Вся идеологическая тройка партии здесь. – Алевтина опять громко смеётся – смех у неё нервный, наверное, сам собой выскакивает после долгого конторского воздержания. А до Сарнячки справедливая цифра доходит с опозданием, и потому она выражает положительное отношение одними губами: «Ха-ха!» - Теперь, - не сомневаюсь, - не подведём прозорливца и сдадим в закрома Родины бедное месторождение. А где Колокольчик? – спрашиваю, затаив дыхание. – Что он-то не пришёл, не порадовал нас? – Сарнячка скривилась как от наикислейшего борща из банки плодовитого «Плодовощторга».

- Его в Опытно-методическую партию перевели, - и самой, наверное, хочется на денёк потеряться, может быть, для этого и заявилась. Я мысленно восторгаюсь краснодипломным прохиндеем: «Ну, Бубенчик! Надо же, пристроился на экспедиционную звонницу». И от сердца отлегло, хотя и не сомневался, что Марья, т.е., Машенька – я даже улыбнулся, ощутив непередаваемо приятный вкус имени – покажет нахалюге от ворот загогулистый поворот. Всё, эту тему можно закрыть, запечатать и папочку завязать красивым бантиком. Ну не мог я, сердцеед и душевед, ошибиться в невесте. Четыре не смогли надуть, пятая не такая. Не каждой даю ключ от квартиры, где в тумбочке лежат остатки крупной суммы денег.