Кто ищет, тот всегда найдёт. Роман

          Вернулся запыхавшийся счастливый спец с двумя бутылками, отчётливо видными под рубашкой и удерживаемыми там здоровой рукой. Спрятал товар в тумбочку, быстро принял больничный вид, сбегал, вымыл три стакана, достал четвёртый с остатками чайной заварки и, наконец-то, выложил на стол обещанное ёдово. Потом, прислушиваясь к шагам в коридоре, достал одну бутылку народных капель, разлил по стаканам, закрасил для маскировки чаем и замер, ожидая Алёшкиной команды.

          - Ваську, пожалуй, многовато, - определил тот, - после уколов может дуба дать. Оставь чуток на донышке.

          Мне не только дуба, но и дерева похуже давать не хотелось, а потому не возражал, когда Петька оставил на донышке с четверть стакана. Около скафандра взметнулась и просительно замаячила рука.

          - Ага! Счас! – увидел сигнал распорядитель. – Держи рот шире! Котелок совсем разлезется, и лить потом некуда будет. Обойдёшься! – Рука обречённо упала.

          Петька отнёс Алёшке коктейль и огурец, взял свой, я не отстал, наступил торжественный момент.

          - Ну, что, вздрогнем? – это Петька решил замёрзнуть.

          - С прибытием тебя, - тепло поздравил Алёшка.

          Страшно было смотреть, как они, булькая горлом, выдули почти по стакану и принялись ожесточённо хрустеть огурцами. Пришлось и мне, зажмурившись и затаив дыхание, принять, как говорят алкаши, на грудь. Через минуту мои мозги отъехали от головы и закружились где-то рядом, не желая попасть на место.

          - Ты, Васёк, ешь, не стесняйся, тебе надо, - оглядел Петька мой скелет, выпиравший костями из фланели, - а то до второй не дотянешь.

          Какая там вторая, мне и первая была лишней. И еда не в еду, жую всё подряд без аппетита. Кое-как натолкался и чувствую, что вот-вот свалюсь: слишком много выпало мне в этот день удовольствий.

          - Всё, – лепечу, - я – пас. Только спать.

          - Правильно, - одобрил Алёшка, - никогда не надо насиловать организм. Петька, помоги другу.

          Вдвоём мы с помощью костылей, наконец-то, добрались до кровати. Ватный, я упал на неё, закрыл глаза, и всё поплыло, поплыло, поплыло…

- 5 -

          Никогда  ещё я не просыпался так гнусно. Во-первых, не сам, во-вторых, рано – на часах всего-то начало седьмого, в-третьих, после жесточайшей лекарственно-водочной пьянки, и, наконец, под оглушительные тревожные призывы Ксюши приготовиться к уколам. Делать втыки и утром, и вечером у них здесь – любимое занятие. Страшно захотелось солёненького огурчика, вчерашнего. Попросить, что ли?

          - Петя!

          - Чего тебе? – немедленно откликнулся тот сиплым недовольным голосом, тоже, наверное, разбуженный не вовремя. – Выставь голую задницу и спи дальше.

          Надо же, придумали, а я и не знал такого способа опохмелки. Через задницу свежий отрезвляющий воздух к голове лучше, что ли, доходит? Выставил и жду облегчения. Дождался! Вошла Ксюша со своими экзекуторскими причиндалами, брякнула на стул рядом со мной, чтобы остальные услышали и начали читать молитву, приказала:

          - Расслабься.

          Ага! Палач тоже, наверное, предлагает жертве перед тем, как отрубить голову, расслабиться? Попытался, но получилось только до задницы. Но Ксюшу это не остановило, и я почувствовал предательский удар шпагой, т.е., шприцем, в незащищённое место, потом – острую боль от вливаемого яда, как от укуса гигантского комара, затем она, чтобы скрыть преступление, затёрла место удара какой-то жидкостью, которая в изобилии потекла по всей ягодице, и удовлетворённая перешла к скафандру. А я быстро, но поздно спрятал пострадавшую часть и затаился, но сон не шёл, а боль в голове, как ни странно, прошла. Прав оказался опытный Петька. Однако, не совсем. Пока Ксюша облагодетельствовала других, боль вернулась, но выставлять безоружную задницу заново не хотелось. Нет, лучше испытанный веками способ.

          - Петь!

          - Нету, всё с Лёхой выжрали.

          Алёшка застонал от удовольствия.

          - Да нет, мне бы огурца.

          Петька поскрипел кроватью, ему, наверно, подсказка понравилась, и ответил с досадой:

          - Тоже нет: Федька все заглотил.

          С трудом соображаю, что Федька – это не Петька и не Алёшка, и значит – скафандр.

          - Мы ему по одному всовывали, чтобы не гудел, он и схрумкал. Пузыри солёные от радости пускал.

          Зря они так, испортили продукт. И чего только по пьяни ни сделаешь!

          - Иди, помочись и голову намочи.

          Опять туго соображаю, как умудриться помочиться на голову. Ничего не выходит. Даже теоретически.

           - А то спи, - посоветовал добрый друг, - с 7-ми на кашу будут орать – опять разбудят.

          Часы показывали половину седьмого. Надо немедленно засыпать. Плотно прикрыл глаза. Каша?

          - Каша какая?

          - Овёс, наверно.

          «Овсянка, сэр!» К гренкам я приобщился, теперь удастся и к любимому джентльменскому блюду. Ничего не скажешь – плотно здесь кормят. Запора не будет.

          - И всё?

          - Хлеба дадут с маслом на жевок, компот из захваченных китайских сухофруктов. Ты не ходи, с нами пожрёшь, - предложил Петька. – Кемарь пока.