Кто хоронит мертвецов

Челюсть Сидмута отвердела. Сейчас ему было далеко за пятьдесят, некогда темные волосы стали серебристыми, талия расползлась, руки и лицо выглядели мягкими и белыми, словно у изнеженной женщины.

А вот челюсть подошла бы мяснику или боксеру — решительному, сильному и драчливому.

— Конечно, — сказал он.

— Хорошо. На этом все.

Коротко поклонившись, министр вышел из комнаты.

Вскоре в дверях появился высокий темноволосый экс-майор из гусар, который дежурил в передней. Звали его Питер Арчер, наряду с несколькими бывшими армейскими офицерами он подвизался на службе у Джарвиса.

— Сидмут что-то скрывает, — сказал Джарвис. — И я хочу знать, что именно.

Слабая улыбка скривила губы поклонившегося майора.

— Да, милорд.

Глава 8

Надеясь, что у Пола Гибсона руки уже дошли до вскрытия трупа Престона, Себастьян повернул своих лошадей к лондонскому Тауэру, где ирландец держал небольшой хирургический кабинет под сенью мрачных средневековых крепостных стен, пятнистых от копоти.

Дружба между Себастьяном и бывшим полковым хирургом началась почти десятилетие назад, когда оба они носили военную форму и сражались за короля по всему свету: в Италии, в Вест-Индии и на Пиренееях. Затем пушечное ядро лишило Гибсона левой ноги ниже колена, заставив мучиться сначала от боли, а потом и от закоренелой опиумной зависимости. В конце концов он оставил армию и приехал сюда, в Лондон, где поделил свое время между хирургической практикой и преподаванием анатомии в городских больницах. Себастьян не встречал никого другого, кто бы так много знал о человеческом теле. Осведомленность Гибсона отчасти объяснялась многочисленными противозаконными вскрытиями, когда он препарировал трупы, похищенные с церковных погостов.

До этого января Гибсон жил один. Но теперь он допустил в свой скромный древний каменный домик близ операционной Алекси Соваж — красивую, загадочную и необычную француженку, которая тоже настрадалась в жизни.

Стремясь избегнуть встречи с ней, Себастьян нырнул в узкий проход, который вел мимо дома Гибсона к запущенному пустующему участку на задах. Немой свидетель множества схороненных там секретов, заросший сорняками двор тянулся до высокой каменной стены, к которой прилегал однокомнатный флигель, где Гибсон выполнял вскрытия — как санкционированные законом, так и нелегальные.

Через открытую дверь было слышно, как ирландец тихонько напевал себе под нос:

— Ghile Mear ‘sa seal faoi chumha, ‘S Eire go leir faoi chlocaibh dubha…

Безголовое обнаженное тело Стэнли Престона лежало на высоком каменном столе в центре помещения.

Когда на него упала тень Себастьяна, Гибсон прервался и поднял глаза.

— Ага, вот и наш парнишка, — сказал он с нарочитым акцентом. — Так и думал, что тебе не встерпится.

Гибсон был всего на несколько лет старше Себастьяна, но хроническая боль уже посеребрила на висках его темную шевелюру и избороздила морщинами лицо. Пристрастие к лаудануму тоже не украшало, хотя Себастьян отметил, что друг уже не выглядит таким изможденным, как недавно.

Остановившись в дверном проеме, Себастьян позволил взгляду блуждать по холодному помещению, пока не увидел голову Престона в эмалированном тазу на длинной полке. За последние двенадцать часов лицо, казалось, обмякло, приняв восковой сероватый оттенок.

Себастьян сглотнул и снова посмотрел на безголовое тело. Маленький лиловый разрез ярко выделялась на алебастровой плоти — в верхней части груди.

— Так его закололи?! — воскликнул Себастьян. — Черт подери, почему же я это проглядел?

— Положим, потому что он был залит кровью из рассеченной шеи. А еще потому, что его закололи в спину. Ты видишь то место, где кончик клинка, пронзившего тело, вышел наружу, но совсем на чуть-чуть. Жилет спереди почти не пострадал. Если поможешь перевернуть тело, я покажу, куда пришелся удар.

— Обойдусь, поверю тебе на слово.

Гибсон ухмыльнулся.

— Этот удар и привел к смерти? — спросил Себастьян.

— Мог привести. Но не сразу. Подозреваю, получив удар, Престон упал, и тогда убийца закончил дело, перерезав горло. — Гибсон сделал паузу. — По всей видимости, он малость увлекся и полностью отсек голову.

— А чем? Есть идея?

— Чем-то вроде шпаги-трости; рана в спине как раз подходящего размера. Скорей всего, твой убийца сначала нанес колющий удар, а потом тем же самым клинком принялся рубить шею, когда бедняга уже лежал на земле. Может, убийца и не собирался отрезать голову — просто хотел быть уверенным, что Престон мертв.

— Зачем же он тогда водрузил эту голову на парапет моста?

— Хм. Про это мне никто не сказал.

Себастьян принялся рассматривать неровно обрубленную шею трупа. Он снес больше голов, чем хотел бы помнить, тяжелой кавалерийской саблей с замаха на всем скаку. Но обезглавить человека, лежащего на земле, с помощью тонкой шпаги из трости должно быть значительно труднее.

— Легко ли было отрезать голову?

— Нет, нелегко, ты же сам видишь. В нашем случае пришлось рубануть с дюжину раз, а то и больше.

— Чудно. — Себастьян повернулся лицом ко двору.