Кто — кого?

В апреле 1877 года, когда Эдисон работал над усовершенствованием фонографа, только еще собираясь его запатентовать, французский физик Чарльз Кросс демонстрировал на заседании Парижской академии наук свой «говорящий аппарат». Однако аппарат работал плохо, не возбудил интереса слушателей, и Кросс прекратил работу над ним.

Фарадей и Генри почти одновременно открыли явление электромагнитной индукции, Парсонс и Лаваль одновременно изобрели паровую турбину. Васбру и Пикар одновременно изобрели кривошипно-шатунный механизм. Этот перечень можно продолжать как угодно долго.

«Мистер Ватсон, зайдите, пожалуйста, ко мне!» — вот первая в мире фраза, переданная по телефону.

Этими словами американский ученый и изобретатель Александр Белл пригласил своего помощника из смежной комнаты.

Белл «неожиданно» изобрел телефон в 1876 году, пытаясь усовершенствовать телеграфный аппарат. И только несколькими часами позже, в другом городе, заявил об аналогичном изобретении профессор Элиас Грей, а спустя некоторое время выяснилось, что заявок и изобретений, прямо или косвенно относящихся к телефонной связи, к моменту подачи заявок Беллом и Греем имелось уже немало.

Приоритетная тяжба, в которую было вовлечено бесчисленное множество ученых, экспертов, судов, комиссий, длилась полных тридцать лет. Но эта тяжба мало повлияла на молниеносное распространение нового изобретения, и к тому времени, когда она кончилась признанием приоритета Белла, весь мир уже был покрыт телефонной сетью.

Со дня создания первых станков с цифровым управлением прошло пятнадцать лет, а сейчас эти первые конструкции уже кажутся наивными, несовершенными.

Станки с цифровым управлением занимают, пожалуй, одно из первых мест в ряду современных автоматов. Они открыли новую главу в истории техники — главу цифровой автоматизации технологических процессов. Толчком к этому послужило одно из величайших изобретений XX века — быстродействующая электронная вычислительная машина.

Автоматом управляют числа

На грани между живым и неживым

После слов «атом» и «спутник» нет, пожалуй, сейчас слова, которое, родившись в мире науки, завоевало бы такую широкую популярность, как слово «кибернетика».

Мы не будем повторять его истории, подробно описанной во всех популярных книгах и брошюрах, посвященных кибернетике. Напомним лишь, что с нею связаны имена философа древности Платона, французского физика прошлого столетия Ампера, имя которого нам уже встречалось, и покойного американского математика Норберта Винера.

И не будем пытаться точно определять предмет и содержание нового научного направления, которое обозначено этим древним словом, тем более что это не так просто сделать.

Надо только запомнить, что кибернетика — это когда физик обучает биолога теории наследственности, когда инженер объясняет физиологу, как вырабатывается условный рефлекс, а тот, в свою очередь, растолковывает принцип действия обратной связи специалисту в области автоматического управления. Кибернетика — это когда математики, физики, физиологи и инженеры дают уроки по правилам перевода, стихосложения и игре в шахматы филологам, поэтам и гроссмейстерам; когда все они вместе непрерывно сравнивают человека с автоматом, непрерывно оговариваясь, что между человеком и автоматом нет ничего общего.

Мы ограничимся этим несколько расплывчатым определением, утешаясь тем, что оно, может быть, лишь немногим хуже всех других определений, которые пытаются навязать кибернетике.

Но вот что действительно может показаться удивительным! Кибернетика опровергла, казалось бы, незыблемую истину, выраженную словами известной басни И. А. Крылова:

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать — пирожник…

Дружная работа бок о бок ученых разных специальностей, взаимное проникновение различных отраслей знаний оказались неожиданно мощным и многообещающим средством прогресса науки и техники. Уже сейчас можно привести много примеров, когда это средство было пущено в ход и принесло свои плоды. И число таких примеров непрерывно растет по мере того, как в различных сочетаниях объединяют свои усилия математики, физики, инженеры, медики, филологи, экономисты, химики, биологи… Вместе с тем каждый из них остается математиком, инженером, филологом и обижается, если его пытаются назвать просто кибернетиком. Сегодня это значило бы быть специалистом во всем, другими словами — ни в чем.

В научной литературе все больше и больше появляется исследований, посвященных вопросам создания читающих, распознающих, обучающих, диагностических и многих других машин, наглядно иллюстрирующих действенность идей, объединенных под звучным словом «кибернетика». Хотя, прочитав многие из толстых книг, в которых эти исследования опубликованы, вы ни разу не наткнетесь на слово «кибернетика», за исключением, может быть, заглавий. Объясняется это тем, что реализация кибернетических идей осуществляется применением и развитием обычных математических, физических, технических и других методов и средств.