Кто кого предал

После того, как нас выпустили из тюрьмы, я вернулся домой. Меня почти сразу же вызвали в миграционную службу якобы для сверки документов, а когда я туда пришел, изъяли вид на — жительство и официально заявили, что я нахожусь на территории Литвы нелегально. Но прежде чем прийти в миграционную службу, я зашел в нотариальную контору и сделал копию своего вида на жительство. И после этого вся наша команда, которая оставалась после освобождения в Литве, собрала пресс-конференцию и рассказала журналистам о готовящейся депортации, потому что мы получили предписание за подписью директора департамента миграции и министерства внутренних дел в течение 48 часов покинуть территорию Литвы, несмотря на то, что у нас были там семьи, родители и дети. Тогда механизм начал раскручиваться в обратную сторону, директора департамента уволили, назначили нового. Тот вызвал меня к себе, вручил новый вид на жительство, но взял подписку о том, что ближе 50 километров к атомной Игналинской станции я приближаться не могу. В случае нарушения режима это будет предлогом для того, чтобы депортировать меня из страны.

— О чем вы больше всего сожалеете?

— Никакого сожаления нет. Просто я, вероятно, был не до конца правильно воспитан. Это не упрек моим родителям, это мой внутренний протест, когда мы в 70 — 80-х годах прошлого века формировались как люди. Если бы я изначально занимал такую жизненную позицию, которую принял после 1989–1991 годов, наверное, всего бы того, что случилось с СССР, мы бы не допустили.

Мы виноваты в том, что произошло с нашей страной. Мы.

Человек с ружьем Александр Смоткин

«Верите — лет десять после этого у меня был один и тот же сон: я бегу, а меня ловят. И все эти воспоминания возвращаются обратно. Мне тяжело, я отсидел больше всех. Ну, только еще Бурокявичюс и Ермалавичюс дольше».

Человек, который щедро делится сейчас со мной своим газетным архивом, резок в оценках и очень категоричен. Не до сантиментов, знаете ли, Литва для него — это кинжал и символ предательства. Не из-за 8 проведенных в тюрьме лет. Физическую боль можно забыть, а шрамы от душевных травм не проходят. Ты их носишь всю жизнь на себе, как татуировку, которая синим цветом проглядывает через любую одежду.

Александр Смоткин и не предполагал, что благодаря своему взрывному характеру сорвал операцию, в результате которой должен был быть убит. Фото Г. Сапожниковой.

— Родился я в Вильнюсе в 1949 году, зовут меня Смоткин Александр Романович, мой отец — ветеран Великой Отечественной вой-ны, во время штурма Берлина исполнял обязанности командира 293-го гаубично-артиллерийского полка. Отец родом из деревни Юховичи Россонского района Белорусской ССР, вся родня в феврале 1942 года была зверски убита немцами, латышскими полицаями и белорусскими предателями. Причем перебита полностью… В 1963 году было мне всего 14 лет, и отец первый раз взял меня с собой в Белоруссию, до этого я даже не знал, что он оттуда родом, он это скрывал. Друзья-партизаны написали ему письмо, что в деревню приехал бывший полицай, который убивал моего дедушку, и он поехал посмотреть ему в глаза. И я видел эту страшную картину, когда отец схватил его за шиворот. Собралась вся улица, начала кричать: «Какое ты — имеешь право, он отсидел 25 лет, ему власть все простила». А отец сказал: «А я не простил». Еле-еле оторвали… Так я впервые узнал о трагедии своей семьи.

И когда встал вопрос о том, что Белоруссия собирается выдать меня Литве, отец, который в тот момент был болен раком, принял такое решение — взял ружье и сказал местным властям в городе Глубокое: «Передайте всем — я занял оборону на железнодорожной станции, и, если литовцы посмеют сюда приехать, открою огонь, я вам не позволю взять моего сына». Но меня все равно арестовали.

Над всей Литвой безоблачное небо

— Начиналось все неожиданно. Я тогда работал на телефонной станции. Разговаривали мы на языковой мешанине, потому что Вильнюс — город абсолютно нелитовский. Вдруг ко мне прибегают наши литовцы и кричат: иди, учи литовский язык, кто не разговаривает по-литовски, у нас в коллективе работать не будет. Я спрашиваю: а с каких это пор вы нам навязываете литовский — вы что, не знаете, как вы получили Вильнюс? Ну так я напомню: 10 октября 1939 года Сталин и ваш президент Сметона заключили договор Молотова — Шкирпы. Именно по этому договору буржуазная Литва получила Вильнюсский край. Как только литовцы получили этот город, они тут же отправили ректора польского университета Гурского в концлагерь, собрали поляков и евреев на советско-литовской границе и сдали их нашим пограничникам, сказав, что те будто бы сбежали из Белоруссии, и руками НКВД отослали их в Сибирь. Таким образом, город литуанизировали. В результате в июне 1940 года Вильнюс встречал Красную Армию с цветами. И поляки, и евреи кричали: «Лучше вы, чем литовцы!»