Кто моя мама

— Здравствуйте! — она раскланялась с военным и повернулась к Гале. — Как ты кстати подошла! Знакомься, Галя. Это полковник Павел Федотович Поликеев. Он и его жена, Калерия Дмитриевна, приглашают тебя сегодня к себе в гости. Хочешь к ним поехать?

Галя кивнула, вся раскрасневшись и от смущенья глядя себе под ноги. Воспитанников детского дома нередко приглашали в гости их шефы с завода и из института, но Гале еще не приходилось ни к кому ездить.

— Тогда оденься, девочка, шарфик не забудь надеть, сегодня ветрено. Но к шести часам вы ее привезете, — обратилась директор к полковнику.

— Уж больно рано, — сказал он жалобно.

— Ну, так и быть, разрешаю привезти ее к семи тридцати. Но не позднее.

— Слушаюсь, — наклонил голову полковник. — Будет доставлена в целости и сохранности.

Дома, решетки скверов, тротуары со множеством прохожих быстро приближались, надвигались, а затем проплывали с обеих сторон. Сбоку, совсем близко, высится голубая стенка троллейбуса, а вот уже и нет ее — ускользнула. Проносятся мимо трамваи, битком набитые пассажирами. Или это они сами проносятся мимо трамваев?

Неужели это Галя едет в такси? Как странно! А рядом с ней сидит широкоплечий плотный человек в военной форме. Беззвучно шевеля губами, Галя повторяет про себя: «Па-вел Фе-до-тович!»

Он показывает Гале через стекло:

— Голубую мечеть видишь? Красивая, верно? А вон там — высокая — Петропавловская крепость.

— Я знаю, — кивает Галя. — Туда при царе революционеров заточали. В казематы.

— Правильно. Вот какая ты молодец!.. Это Кировский мост. Прежде назывался Троицкий.

Колышатся на Неве волны, свинцово поблескивают. Галя едва успевает взглянуть на водный простор, а их такси уже огибает Марсово поле. Потом стоит в веренице машин перед Невским проспектом…

На просторной площади Павел Федотович говорит:

— Сенная какая красивая стала! Теперь она — площадь Мира. А когда-то здесь была толчея, грязища. Помню, мальчишкой я здесь щегла торговал. Страсть как хотелось купить! Так и не пришлось — копейки не хватило.

— Копейки?! — удивленно смеется Галя.

— А что ты думаешь? Копейка в те годы была для меня целым капиталом. Впрочем, тогда вскоре же все и перевернулось: пришла революция!

— Вы брали штурмом Зимний? — тоненьким от застенчивости голосом спросила Галя.

Павел Федотович усмешливо покосился на свою спутницу.

— Я тебе, наверно, кажусь лет этак на девяносто… Когда Зимний брали, мне лет двенадцать было отроду.

Галя опять смеется: такому солидному не хватало копейки на щегла?! И вовсе она не думала, что ему уже девяносто лет!

— А ты никак хохотушка? — с удовольствием сказал Павел Федотович. — Эх ты, цапелька!

Но когда они вылезли из машины и вошли в подъезд высокого серого дома с балконами и балюстрадами, Галя притихла. Павел Федотович подбадривающе ей подмигнул, и она ответила несмелой улыбкой.

Жена Павла Федотовича, Калерия Дмитриевна, показалась Гале еще красивее, чем когда она видела ее в первый раз. Высокая, статная, в нарядном платье, с пышной прической. Она пожала Гале руку, как взрослой.

— Здравствуй, Галя! — Серые красивые глаза внимательно с головы до ног оглядели Галю. — Садись на диван, будь как дома. Сейчас я вас напою кофе. И мы пойдем погуляем до обеда или… что ты хочешь делать, Павел?

— Придумаем, что делать. Ну как, Галя, нравится тебе у нас? Давай-ка пройдемся по квартире, я тебе все покажу.

Павел Федотович взял Галю за руку и провел ее по всем комнатам.

Она рассматривала картины на стенах, цветы в горшках и в вазах, фарфоровые статуэтки и вышитые подушки на диване, длинные ажурные занавеси на окнах.

— А у нас занавеси вышивали девочки сами… Конечно, они не такие красивые, как у вас, но тоже очень хорошие.

Павел Федотович засмеялся.

За Галиной спиной раздался спокойный мелодичный голос Калерии Дмитриевны:

— Это очень хорошо, что вас приучают к рукоделию. А ты любишь вышивать?

Галя обернулась и покраснела:

— Я плохо вышиваю. У нас очень хорошо Марина и Надя вышивают. Они уже в седьмом классе.

— Всему научишься и ты! — весело сказал Павел Федотович. — Чему захочешь, тому и научишься!

В угловой комнате стоял большой письменный стол, книги беспорядочно теснились за стеклянной дверцей шкафа, а на стене висело несколько фотографий.

Приглядевшись, Галя поняла, почему фотографии, такие разные, показались ей в первый момент одинаковыми. Все эти люди, снятые то на фоне деревьев, то в землянке, то на улице, то просто в комнате, одеты в военную форму.

— Мои боевые друзья, — проследив Галин взгляд, сказал полковник и вздохнул. — Если бы ты знала, девочка, какие среди них замечательные люди…

— Были? — спросила Галя и смутилась.

Он пристально посмотрел на нее.

— Многие — да, были… На фронтах погибли.

В спальне Галя увидела какую-то девочку с большими, немного испуганными глазами. Косички у девочки висели двумя мышиными хвостиками, тонкие ноги в ботинках стояли на блестящем паркете как-то неуверенно. Галя поняла, что это она сама отражается в большом зеркале, и невольно одернула платье.

Павел Федотович взял Галю за руку и повел в столовую.