Кто моя мама

За окнами, за длинными прозрачными занавесями, все больше тускнел сумрачный дождливый день. С картины на стене печально светила рыжая луна над стоячей неподвижной водой. Открыты двери в спальню и в кабинет Павла Федотовича. Там в полутемной глубине все молчит…

Изо всех углов ползет тишина. Подбирается к Гале. А она одна! Совсем, совсем одна! Никогда еще она не чувствовала себя такой покинутой.

Сердце у Гали сжалось. Потом сильно забилось от внезапного страха. Вдруг сейчас кто-нибудь войдет? Кто же может войти? Только Павел Федотович или Калерия Дмитриевна. А вдруг… воры?

Галя плотнее забилась в самый угол дивана, поджала ноги, напряженно прислушиваясь. Кажется, чьи-то шаги? Нет, это над головой. На третьем этаже кто-то дробно пробежал. Через потолок слышно. Шажки мелкие, частые. Ребенок? У Гали отлегло на душе. Чего бояться?

И в эту самую минуту тишину разорвали громкие, страшные звуки: зашумело, защелкало, заскрежетало…

— Дя-адя-а Па-аша! — завопила Галя и заревела, как маленькая.

— Что? Что такое? — раздался встревоженный голос.

Яркий электрический свет залил комнату.

Павел Федотович в шинели, в фуражке, обеспокоенно наклонился над Галей.

— Что случилось? Почему ты плачешь?

Галя стремительно прижалась к сырой от дождя шинели:

— Там кто-то щелкнул… Железом лязгал! В темноте…

— А ты свет почему не зажгла? Каля-то где?

— Она в магазин пошла… Я не знаю, где выключатель.

Павел Федотович снял фуражку, сбросил на стул шинель и сел рядом с Галей. Широкое лицо его было необычно растерянно и полно жалости.

— Железом кто-то щелкал? Что ты выдумываешь? Начиталась сказок…

И тут опять негромко щелкнуло.

Глаза у Гали стали огромными.

— Слышите! Слышите!

— Да это в ванной! В трубах зашумело. — Павел Федотович расхохотался. — Неужели никогда не слышала? Иной раз так загрохочет, защелкает! Э-э, Галка, да ты трусишка! — Он посадил ее к себе на колени, обнял за плечи. — Ты маленькая дурочка, вот ты кто! Брали большую девочку, а оказывается, взяли маленькую. Это Калерия хотела большую. Не было у нас детей — с маленькими она уж совсем не привыкла… Я-то хотел маленькую, ну, не в пеленках, конечно, а все-таки поменьше. Видно, по-моему и вышло!

— А вот и не вышло по-вашему! — смущенно заявила Галя. — Потому что я большая.

— Да где уж там! И почему это «по-вашему»? Я тебе дядя Паша, так? Значит, все равно как отец. Ну, и говори мне «ты». Скажи: «Ты, дядя Паша, что-то стал толстеть».

— Дядя Паша… тебе вовсе не надо худеть, — тихонько сказала Галя.

Оба засмеялись. И не заметили, как вошла Калерия Дмитриевна. «Какая красивая», — как всегда, внезапно увидев жену Павла Федотовича, подумала Галя.

— У Гали лицо заплаканное? Что случилось?

— Представь, испугалась трубных звуков! — с улыбкой ответил Павел Федотович.

Брови у Калерии Дмитриевны слегка приподнялись.

— Каких это трубных звуков?

— Да в ванной фырчит иной раз. Вхожу, понимаешь, а она тут одна, в темноте…

— Не говорите! — шепнула Галя.

— Да, вот так-то! А ну, пошли, я тебе все-все выключатели покажу. И чтобы запомнила раз и навсегда!

Дядя Паша повел Галю от выключателя к выключателю. В передней сказал вполголоса:

— Да ты и не трусиха вовсе! Просто одна не привыкла, что я, не понимаю?

На секунду Галина голова прильнула к локтю Павла Федотовича.

Утром и днем

По утрам Павел Федотович и Галя завтракали вдвоем.

Ровно в семь часов полковник вставал по будильнику, почти никогда не успевавшему позвонить. Он открывал глаза без пяти семь, точно кто-то толкал его под бок, — так он объяснял Гале, — и нажимал на кнопочку звонка, еще только собиравшегося поднять трезвон.

По дороге в ванную дядя Паша тихонько стучал в дверь Галиной комнаты.

— Галка, вставай!

Услышав знакомый приглушенный голос, Галя вскакивала, одевалась. Когда она заглядывала в кухню, там на голубом венчике зажженной горелки уже закипал чайник.

Завтракали они всегда в кухне и очень старались не шуметь, чтобы не разбудить тетю Калю.

Первое время дядя Паша все делал сам: жарил яичницу, резал хлеб, ветчину, сыр. Потом это стала делать Галя. Только к яичнице дядя Паша ее не подпускал:

— Ладно уж! Еще обожжешься.

Гале доставляло огромное удовольствие приготовлять для дяди бутерброды, наливать ему чай — покрепче, как он любил, подвигать поближе вазочку с вареньем. В эти минуты она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и очень нужной. Как же! Человек идет на трудную военную работу — надо же его хорошенько накормить.

Сидя за столом, покрытым клетчатой клеенкой, Павел Федотович смотрел, как Галя деловито и усердно хозяйничает, ходит от холодильника к столу, от стола к газовой плите. Все движения ее старательны, осторожны и, надо признаться, изрядно медленны. Украдкой Павел Федотович посматривал на ручные часы.

Если Галя особенно копалась, он говорил мягко:

— Разреши, я тебе помогу?

И через две минуты все было готово.

Отпивая чай, Павел Федотович спрашивал:

— А что, мальчишек в вашем классе по-прежнему больше, чем девочек?

— Конечно! — смеялась Галя. — Куда же они денутся? Дядя Паша, а я получила пятерку по географии.

— Знаю. Ты мне уже говорила.