Кто моя мама

— На войну, да? — у Саши Прохорова загорелись глаза. — Он ведь военный, этот твой, который тебя усыновлял.

— И не усыновлял, во-первых, а на опеку, — терпеливо объяснила Галя. — Он мой дядя. И не на войну, а просто в военную командировку.

— Да сейчас и нет войны! Скажешь тоже! — Жанна толкнула Сашу, тот свалился с валика дивана. Ребята засмеялись.

— А у него ведь жена есть. Она тоже в командировку уезжает? — спросила Таня Верхова.

— Нет… А Валерка где?

— Да, наверно, голубей побежал кормить. Он же теперь голубятник!

— Как любит их, знаешь!

— А нам комсомольцы с завода подарили три пары новых голубей!

— Сизых две. И коричневых. А вчера учительница заболела, новая пришла, молодая. Нам книжку читала.

Наперебой Гале стали рассказывать о последних новостях: к новому году разучивают танцы и песни, Игоря Медникова забрала к себе тетка насовсем, поступили три новых мальчика и одна девочка, сбор одного отряда был прямо на заводе, в Красном уголке, их группа ходила на экскурсию в Зоологический музей… Нет, Гали здесь долго не было: сколько всего наслучалось!

— Галя, ты что же не идешь ко мне здороваться?

Галя вскочила с дивана.

— Здравствуйте, Софья Павловна.

Воспитательница обняла ее:

— А ты поправилась. Хорошо выглядишь. Ну, мы все очень рады, что ты опять с нами. А вы все отправляйтесь уроки учить. Только начали и выскочили…

В групповой Галя увидела, наконец, Валерку. Она сгребла его в охапку. Ее поцелуй пришелся ему куда-то за ухом. Валерка хихикал сконфуженно, отворачивался, ежился.

Приготовив уроки, он сразу убежал куда-то. К сидевшей возле Софьи Павловны Гале и не подошел, даже не взглянул в ее сторону.

«Отвык», — подумала Галя, и ей стало грустно.

А на другой день в школе, в своем прежнем классе, Галя встретилась с Зиной Черенковой.

Изумленная Зина ликовала, хлопала в ладоши, как маленькая.

— Какой случай замечательный, что ты вернулась! — восхищалась она. — Я так без тебя скучала, без конца, без конца думала, неужели я тебя больше никогда в жизни не увижу? И вот ты опять здесь! Знаешь, про тебя и Котька наш спрашивал: «А где это девочка, что играть умеет?» Точно я не умею играть, ну, не дурак ли? Ты к нам придешь непременно, обязательно, слышишь?

Гале стало совестно: Зина так радуется, говорит, скучала очень, а сама она вспомнила ли о ней хорошенько хоть два раза? Кажется, нет…

Кто моя мама?

Мария Лукьяновна с тревогой присматривалась к Гале Макушевой. Прежде живая, веселая, общительная девочка стала замкнутой, сдержанной. Временами она пристально, настороженно, с недетской серьезностью и как-то отчужденно вглядывалась в лица воспитательниц и ребят. Случалось, ее заставали забившейся куда-нибудь в укромный уголок. Она сидела неподвижно, с выражением тоски на лице. Иногда ее приходилось окликать по несколько раз.

Однажды Софья Павловна пожаловалась директору на Галину грубость.

— Галя грубит? — Мария Лукьяновна поморщилась, как от боли. — Это так на нее непохоже.

— Конечно, непохоже, — согласилась Софья Павловна. — Бросила пальто на окне в гардеробной. Я ей говорю: «Что же ты раскидала? Прибери!» А она мне: «А не все равно, где что лежит?» Резко так.

Мария Лукьяновна вздохнула.

— Пришлите ко мне Галю после ужина, — попросила она.

Покорно сложив на коленях руки, Галя с безразличным видом сидела на диване в кабинете Марии Лукьяновны.

— Ну, Галочка, как ты поживаешь?

— Хорошо.

— А по-моему, не совсем… — Мария Лукьяновна мимоходом, будто невзначай, прикрыла дверь в коридор и присела на диван возле Гали. — Вчера к нам приходила Мария Евдокимовна из завкома. Стала с ребятами беседовать, хотела с тобой поговорить, а ты повернулась и ушла. Ни за что обидела хорошую женщину. Она так любит детей…

Недоверчивая улыбка скользнула по Галиным губам.

— Я вижу, что ты не веришь… А ведь ты ее не знаешь! Люди бывают такие разные… — Мария Лукьяновна осеклась: девочка ее не слушала.

С внезапно запылавшими щеками Галя перевела дыхание.

— Я хотела вас спросить… — произнесла она запинаясь. — Хотела попросить… узнайте как-нибудь! Пожалуйста!

— Что узнать? Ты не волнуйся, говори спокойно!

— Кто моя мама? — в смятении вырвалось у Гали. — Кто? Ведь была же она! Дети без мам не родятся.

— Галочка! Послушай!

— Вдруг она живет где-нибудь? У многих наших ребят есть мамы. И моя вдруг есть… где-нибудь? Как вы думаете, кто она? — Галя зарыдала.

Мария Лукьяновна обняла Галю, прижала к себе.

— Девочка моя! Я не знаю… Неужели бы я тебе не сказала! Тебя маленькую нашли…

Галя оттолкнула обнимавшие ее руки.

— Кто она? Кто? Как же она… могла меня бросить?

— А почему, — тихо сказала Мария Лукьяновна, — ты непременно считаешь, что это она тебя бросила, твоя мама? Может быть, ее в живых не было, когда ты оказалась… брошенной. Не смей думать о матери плохо, когда ты не знаешь! А я так уверена, — голос ее зазвучал твердо, убежденно, — что она была хорошая. Слышишь? Уверена! И сколько людей хороших на свете, гораздо больше, чем плохих! Разве твой дядя Павел плохой?

— Хо-ро-ший! — пробормотала Галя.

— И он бы ни за что с тобой не расстался, если б не уезжал!