Кто мы и откуда...

«За оказанные народу благодеяния и внимание к жрецам фараон причисляется к лику божеств, его изображения ставятся во всех храмах Египта и им будут воздаваемы божеские почести… И это постановление должно быть объявлено народу на трех языках» — так приблизительно гласит греческий текст черной базальтовой плиты, выкопанной во время упомянутого похода при рытье шанцев форта в Розетте. На той же плите имелись еще две надписи: иероглифическая с 14 сохранившимися строками и демотическая, то есть скорописная египетская — в 32 строки.

Имея столь важный ключ к пониманию двух надписей, составленных на языке, совершенно забытом со времен Юлия Цезаря, ученые задались целью дешифрировать эти древние письмена. Из палеографов,[5] оказавших в этом отношении услугу науке, назовем Цоэга, де Саси, Акерблада и Юнга. Но настоящим основателем египтологии был Жан Франсуа Шампольон, который успел прочитать несколько знаков египетских текстов, чему способствовали собственные имена, ставившиеся, как доказал Цоэга, в кружках. Дальнейшие открытия, например, обелиска на острове Филе, с двумя параллельными надписями — иероглифической и греческой, дали Шампольону еще большую уверенность в истинности избранного пути. Главная заслуга этого ученого заключается в уничтожении прежнего заблуждения, будто египетские письмена имели исключительно идеографический характер. Шампольон доказал, что египтяне имели и буквы. Он заложил основание египетской грамматики и словаря, а также написал историю династий. Из последующих египтологов упомянем де Моргана, Голенищева, Лемма, Мариета и Эберса. Последний в особенности оказал услугу египтологии, пробудив к ней интерес общества своими романами из древнеегипетской жизни.

История этой великой страны, под влиянием новых археологических данных, освобождается от тех фантастических элементов, какими снабдили ее греческие историки, всюду старавшиеся вносить мифические сказания из прошлого своего относительно молодого народа. Возьмем для примера знаменитые Мемноновы колоссы, имеющие в высоту около 15 метров. Три с лишним тысячи лет сидят они на берегу Нила, ничем не выражая своего неудовольствия против варварского изменения их настоящих имен. Но когда-то, едва лишь первые мягкие лучи восходящего солнца начинали ласкать их своей теплотой, одна из статуй издавала таинственные звуки. Греки воспользовались случаем, чтобы связать это физическое явление со смертью красавца Мемнона, сына Авроры, утренней зари. Он погиб под стенами Трои во цвете лет. И вот душа его вселяется в поставленный ему памятник, который с тех пор стал каждый раз приветствовать Аврору жалобными звуками… Современная археология, однако, безжалостно отняла всю поэтическую прелесть этого мифа, доказав, что колоссы, некогда украшавшие вход в не существующий теперь храм, изображают фараона Аменхотепа III и его жену. Вместе с тем выяснилось, что одна из статуй стала впервые звучать только в 24 г. до Р. Х. после расколовшего ее землетрясения, благодаря чему, при известном направлении ветра, образующегося на рассвете, получался звук, давший повод к разным сказкам. Но во времена императора Септимия Севера, приказавшего исправить повреждение, статуя перестала звучать. Однако загадка, поставленная древностью в лице этих колоссов, до сих пор не разрешена, так как ученые все еще ломают себе голову, как смогли египтяне установить подобные громадины, состоящие из одного куска камня, когда даже при технических средствах XIX века это было бы не легко…

Другое ныне разрушенное создание греческой фантазии был никогда не существовавший фараон Сезострис. Теперь мы знаем, что под этим именем фигурирует личность, соединившая в себе подвиги двух фараонов Сетоса I и его знаменитого сына Рамсеса II, мумия которого была в 1886 году вскрыта для изучения. Голова ее, с сильно изогнутым носом и прекрасно сохранившимся выражением лица 80-летнего старца, свидетельствует о его решительности и властолюбии, доходившем до тирании. Сравнение мумии с высеченным в скале изображением еще молодого Рамсеса II заставляет нас одновременно удивляться и громадному сходству, указывающему на высокое состояние египетской скульптуры, и замечательному искусству бальзамирования. Глядя на эту так превосходно сохранившуюся мумию, невольно воображаешь призрак грозного Рамсеса II, чье имя заставляло трепетать его врагов от Эфиопии до Понта, от Ливии до самой Индии. В своих войнах, отличавшихся особенным кровопролитием и жестокостью при столкновении с хеттами, Рамсес, подобно индийским царям, применявшим дрессированных слонов, употреблял для устрашения врагов обученных львов. Ужасное зрелище представлял этот смертельный бой, в котором принимали участие и разъяренные животные…