Кто не спрятался, я не виноват…(СИ)

Что-то заставило Регину отвлечься от прослушивания аудиозаписи: то ли мелькнувшая на границе зрения тень, то ли невнятный шорох. Тенью, на поверку, оказалась вошедшая в кабинет без стука Этвал. Саманта держалась уверенно, гордо вздернув ссаженный подбородок.

— Этвал? — вместо приветствия произнесла Регина.

— Томпсон, я Вас везде ищу.

— Что случилось? — с искренним интересом спросила спецагент. Помощница детектива выглядела встревоженной.

— Я хотела узнать, записи, которые сделал Таннер, как-то очистят его перед Трибуналом?

— Я сама хотела бы знать ответ на этот вопрос, — вздохнула Регина, расслабленно опершись лопатками о спинку кресла. От ее взгляда не ускользнула неприкрытая тревога на лице Саманты. Огромный синяк на левой его половине перешел в стадию цветения, напоминая акварельный подмалевок на бумаге, лопнувший сосуд в глазу пришел в норму, практически не выдавая своего присутствия, несколько ссадин на подбородке и лопина на губе — вот и весь набор воспоминаний о Швейцарии, что достался неудачливой помощнице частного детектива, отставного капитана тактической разведки корпуса морской пехоты армии США, Роберта Дж. Таннера.

— Как Ваш отец? Его нашли? — полюбопытствовала Регина, продолжая изучать взглядом Саманту. Та вдруг сгорбилась, сжалась в комок.

— Нашли то, что смогли…

— Соболезную Вашей утрате… — искренне произнесла Томпсон.

— Мне нужно узнать, что будет с делом против Таннера? Вы сказали, что его лишили всех наград… — осторожно поинтересовалась Саманта, скользя взглядом по столу агента, расположившейся в конференц-зале.

— Поймите, Саманта. Не я решаю эти вопросы, — тяжело оформив неопределенность в безличные слова, отозвалась Регина.

— А кто?

— Комиссия. Сейчас я работаю над тем, чтобы все документы в полном объеме попали на доследование по делу. И хоть я и не адвокат, но уверена, что обвинения будут сняты. Может, вы, наконец, присядете в кресло, а то мне как-то неловко… — Регина осторожно подбирала слова, чтобы поинтересоваться у девушки о состоянии Роберта, и всё не могла себя заставить задать вопрос. Саманта заметила это.

— Вы с ним успели не только поцапаться, но и сдружиться? — беззастенчиво поинтересовалась она, разглядывая спецагента Томпсон.

— Хм… Честно, скорее поцапаться. Он… Тот еще тип.

— О, да. Сложный…

— Не то слово. Вообще не понимаю, как Вы, Саманта, с ним сработались.

— А я терпеливая.

— Заметила… Как он?

— В реанимации повторно, все еще в искусственной коме. Врачи борются с вторичным перитонитом и анемией, делают, что могут, — с болью в голосе произнесла Саманта, опустив глаза в пол. Кроме Роберта у нее не осталось близких, и потерять его было страшно. — Хорошо, что Вы вовремя подоспели. Я хотела спросить, но времени как-то не находилось: как Вы нас нашли?

— Роберт прислал сообщение с координатами места встречи, сказал, что я там найду всю интересующую меня информацию, — честно ответила Регина, не сводя глаз с собеседницы. — О’Коннел о чем-то говорил с Вами, Саманта?

— По мне так он нёс откровенный бред. Винил Таннера во всех смертных грехах, сказал, что ему повезло выйти на Вас, чтобы сфабриковать дело.

Регина с интересом склонила голову к плечу, разглядывая Саманту и ожидая продолжения ее слов. Ничего лестного, впрочем, исходя из записи разговора, она не ждала в свой адрес.

— Он сказал, что нашел… Не очень умного, но упрямого и амбициозного спецагента ЦРУ, который смог закрутить дело, и довести до Трибунала. Больше мы не общались… — ухмыльнувшись, она многозначительно дернула уголком разбитой губы. — Что между ними произошло на самом деле?

— Я проверила всё, что было на записи. И те документы, что Вы собрали по делу. Могу сказать только, что О’Коннелу не воевать надо было ехать, а в психушку на лечение. Как его пропустили на контракт, мне еще предстоит разобраться. Однозначно, врачебная комиссия допустила грубое нарушение, освидетельствуя его на наличие психических расстройств. На фоне войны, я так полагаю, ситуация усугубилась. И как только погиб его партнер, тормоза у парня отказали окончательно. — Регина устало потерла глаза, сдавив кончиками тонких пальцев переносицу. Вскрывшиеся факты дела заставили ее задуматься о том, кто перед ней на самом деле: убийца или жертва стечения обстоятельств. — Список его спецопераций, свидетельства лейтенантов Каваны и Макклоски, протоколы мероприятий говорят лично для меня о многом. Его жестокость перешла всякие границы. Кавана и Макклоски уже дали показания в Суде, что поведение покойного вызывало множество вопросов, но не подчиниться ему они не могли. Это лишь первые слушания... Впереди целый процесс, и я не знаю, на сколько он затянется. О’Коннел пытался в своем профессионализме перегнать ушедшего в отставку Таннера. Видимо, какой-то сдвиг на почве личной неприязни у него был.

Девушки встретились взглядами и замолчали, думая каждая о чем-то своем. Первой тишину нарушила Регина.

— Как его дочь себя чувствует?

— Не плохо. Проходит интенсивную реабилитацию для жертв насилия. От зависимости не осталось и следа.