Кто не выжил, я не виноват

Правда хлынула из него. Он рассказал, как договорился со Сбитневым, привел ему на выданье Тамару, убил его, а затем и Татьяну, пытался выкрутиться из ситуации. Упомянул Эдик и про отца, который все-таки согласился решить проблему с Родионом. Тогда и навалился на него страх, который не сковывал мысли, как это обычно случается, а, напротив, раскрепощал их. Так и спала с его глаз пелена тумана, который нагнал Родион.

– Я исповедался, – сказал Эдик, глянув на Тамару. – Теперь ваша очередь.

– О чем это ты?

– Ваша очередь исчезнуть.

– Исчезнешь ты.

– Отец вам хорошо, очень хорошо заплатит. Миллион долларов, да хоть два. Уедете, куда захотите. Этих денег вам на всю жизнь хватит.

– Нам не нужно на всю жизнь, – сказала Тамара.

Эдик по-прежнему сидел на полу. Ей не пришлось высоко поднимать руки, чтобы положить подушку ему на голову.

– Нам хватит и ста тысяч рублей, которые ты заработаешь честным исправительным трудом. В колонии для убийц, – проговорила Тамара.

– Это ты шутишь так? – осведомился Эдик.

– Конечно, она шутит, – сказал Родион. – Исправляться ты будешь в аду. А денег мы тебе сами выделим. Сколько там паромщику на лапу дают, чтобы он на тот свет переправил?

– Одной пули хватит, – без всякого сожаления сказала Тамара.

Эдику стало до слез обидно за себя. Он целых два года за ней ухаживал, подарки дарил, даже замуж звал, а она посмеялась над ним, фактически над могилой. Из глаз его хлынули слезы, из груди – рыдания.

– Может, пожалеем бедняжку? – с презрительной насмешкой в голосе спросила Тамара.

– Не пойдет он в прокуратуру. – В голосе Родиона чувствовалось разочарование.

– А диктофон?

– Диктофон хорош для посмертной исповеди. Не выдержала душа убийцы, удавился под тяжестью грехов. Не нужна нам подушка. Мы его на люстре повесим.

Эдик осторожно повернулся к Родиону. Глаза его уже привыкли к темноте, поэтому он увидел руку, занесенную над ним.

Родион собирался его ударить. Сначала вырубит, потом повесит и диктофон с предсмертной записью на виду оставит. Можно поставить блок, закрыться от удара, но Родион рано или поздно возьмет свое. Эдик тихонько застонал от чувства собственного бессилия.

– Я пойду в прокуратуру! – выдавил он из себя.

– Не пойдет он туда, – сказал Тамаре Родион.

Он так и стоял с поднятой на замахе рукой, но бить не торопился.

– Придумай что-нибудь, – произнесла Тамара.

– Если только пойти навстречу Реве, – в раздумье, глухо проговорил Родион. – Он сделает этого утырка сиротой, а мы отпустим Серого.

Он все-таки опустил руку, но не ударил, а всего лишь толкнул Эдика.

– Убить отца, чтобы пощадить сына? – Тамара задумалась.

– Рева знает, как это сделать.

Эдик уже не сидел. Он лежал на полу и обморочно смотрел на Родиона, который держал в руке пистолет с глушителем. Такой трофей можно было получить только в схватке с киллером. Значит, Родион не блефовал.

– Мальчику совсем плохо, – с усмешкой сказал тот. – Может, ты выпить ему нальешь?

– Выпить?

– Но только воды. Ему ведь завтра в прокуратуру придется идти.

Эдик кивнул. Его действительно мучила жажда. Он с жадностью набросился на воду, которую подала ему Тамара, и очень скоро понял, что невыносимо хочет спать.

– Завтра в прокуратуру, – откуда-то издалека донесся до него голос Родиона. – Ты запомнил?

Это было последнее, что услышал Эдик, прежде чем заснул.

Глава 15

Отец стоял у окна в позе Наполеона. Но это был тот полководец, который покидал пылающую Москву в предчувствии полного поражения.

– Этот Рева убивает меня, и Хромов отпускает его дружка Серого, – пальцами массируя подбородок, в раздумье проговорил он.

Отец приехал рано утром, привел в чувство и Эдика, и его телохранителей. Жоре и Артуру он устроил разнос, а сыну – допрос.

Впрочем, Эдик ничего не скрывал, выложил все так, как оно и было.

– Я думаю, это блеф, – сказал сын и осторожно посмотрел на отца.

– Мне тоже так кажется.

– Вот видишь.

– Но дело в том, что ребята, которых я посылал… – отец запнулся, не решаясь продолжать.

– Что с этими ребятами?

– Они пропали. Возможно, Хромов не врет.

– Так что нам теперь делать?

– В том-то и дело, что нам.

– Не идти же в прокуратуру?

– В прокуратуру идти тебе.

– Но я не хочу в тюрьму!

– Что ты там на диктофон наговорил, сынок?

– Про тебя ничего! – поспешил оправдаться Эдик. – Да это и неважно.

– Что неважно?

– Я скажу, что меня пытали, угрожали убить, если буду молчать, – торопливо проговорил Эдик.

– Но про меня ты все-таки сказал, – заявил отец и пристально, исподлобья глянул на него.

– Нет!

– А если это последняя капля в чашу терпенья?

– В чью чашу?

– Это очень нехорошая чаша, сынок. Если она вдруг опрокинется, то затопит всех.

– Да не было там никакого диктофона! Не видел я ничего!

– Снотворное ты видел? А тебя усыпили. Да и Жору с Артуром. Какая-то шлюшка к ним в баню приходила, пивка принесла.

– Шлюшка?

– Ты видел?

– А она там была. И к тебе гости приходили. Еще Хромов телегу накатал.

– Да ерунда все это!

– Диктофон не должен фигурировать в этом деле! – жестко произнес отец и криво усмехнулся.

– Надо отправить людей к Родиону.

– Ты думаешь, это просто?