Кто не выжил, я не виноват

– А она завтра?

– Или послезавтра. Кого ты еще кроме нас убил?

– Кроме вас?! – Эдик похолодел.

– Меня ты тоже убил.

Тамара не придавала своему голосу загробное звучание. Она действительно говорила из вечного могильного мрака.

Эдик вдруг понял, что ему нужно сесть. Только так он мог найти опору в мире живых, чтобы не кувыркнуться в царство мертвых.

– Я тебя не убивал, – сказал он, без сил опускаясь на пол.

– А кто отправил ко мне киллеров?

– Не к тебе.

– Я знаю, ты хотел убить Родиона. Но погибла я.

– Нет.

– Одного киллера звали Серый, другого – Рева.

– Не знаю. – Эдик подавленно пожал плечами.

Отец не посвящал его в те самые подробности, с которыми Тамара имела дело. Они-то и убили ее.

Эдик и сам не понимал, почему верил ей. Может, потому, что загробный мир стал таким близким и осязаемым? Его теперь даже можно было потрогать.

– Я знаю. – Тамара не повышала голос, но Эдик ощутил его усиление. – Зачем ты хотел убить Родиона?

– Это не я, а отец.

– Не надо мне врать, я знаю все. В моем новом мире открываются все земные тайны. Скоро ты в этом убедишься.

– Я?! – Эдик крякнул от страха.

– Родион жив и находится сейчас где-то здесь. Как думаешь, что он с тобой сделает?

– Родион здесь?! – Эдик встрепенулся, попытался подняться, но занемевшие ноги отказались держать резко потяжелевшее тело.

– Только я могу его остановить.

– Как?

– Тебе для этого нужно покаяться.

– Я виноват.

– И исповедаться.

– Да, я хотел убить Родиона. Танюху тоже я убил.

– Наверное.

– Наверное, убил?

– Наверное, исповедаться нужно. А может, и не надо. – Тамара пожала плечами, глядя куда-то сквозь выключенный телевизор.

– Почему не надо?

– Потому, что тебе нельзя верить.

– Но я правду говорю. Это отец Родиона заказал. А я Танюху убил. Но тебя я убивать не хотел! – пробубнил Эдик.

Тамара повернула к нему голову и посмотрела в глаза так, как будто руку запустила в карман, в котором находилась его душа.

– Ты хотел быть со мной? – Ее голос звучал так спокойно, что в нем слышен был фоновый шелест.

Тамара выглядела спокойной, но змеи, кишащие вокруг нее, шипели на Эдика. Или это были черви?

Он знал, насколько горячим может быть огонь и мокрой – вода, но сейчас понял, какой холодной бывает жуть, которая переполнила его душу, хлынула в пятки. Эдика жутко затрясло от резкого перепада чувств и эмоций.

– Я хотел, чтобы мы были вместе, – сказал он.

– Ты пойдешь ко мне? – спросила Тамара.

– Куда? – выдавил он из себя.

– Ты знаешь.

– Но мне еще рано, – прохрипел Эдик.

– Я всегда знала, что ты полное ничтожество! – заявила Тамара и презрительно усмехнулась.

– Но мне страшно.

Эдику стало еще страшней, когда в затылок ему вжалось что-то твердое, и щелкнул курок.

– Не бойся, к Тамаре я тебя не пущу, – сказал Родион. – Ты здесь останешься.

– Хорошо, – вжав голову в плечи, пробормотал Эдик.

Он вовсе не хотел умирать даже ради Тамары.

– Завтра утром ты отправишься к своему следователю и признаешься, что убил Татьяну Сбитневу.

Эдик должен был согласно кивнуть, но вместо этого отрицательно мотнул головой. Он вовсе не хотел брать на себя убийство.

– К своему следователю, – уточнил Родион. – Скажешь только про Татьяну. За отца можешь не говорить. Это тебе бонус такой.

– Бонус?

– За хорошее поведение. За плохое ты получишь штраф. Если не возьмешь на себя Татьяну, то я отвезу в ФСБ и тебя, и Реву.

– Кого?

– Киллера, который пытался меня убить. Он жив и готов сдать твоего отца.

Ты этого хочешь?

– Нет. Отца сдавать не надо! – Эдик приложил пальцы к щеке, чтобы унять нервный тик. Отец – его надежда и опора. Даже если сын сознается в убийстве, тот обязательно что-нибудь придумает и вытащит его из дерьма.

– Ты позвонишь отцу, спросишь, кто такой Рева, – сказал Родион. – Он подтвердит.

– Можно позвонить?

– А ты не веришь мне на слово? – с удивлением в голосе спросил Родион.

– Кто же верит?…

– А в то, что Тамара сидит здесь неживая, ты поверил.

– Да, она живая! – сказал Эдик, проясненно глядя на Тамару.

Конечно же, она живая. Его взяли, что называется, тепленьким, навязали мистификацию, заморочили голову, и он купился как последний лох.

– Живая.

– А я поверил, – с чувством некоторого облегчения проговорил Эдик и нервно хихикнул.

– Ты не захотел быть со мной, – с осуждением в голосе сказала Тамара.

– Так ты же теперь с Родионом, – промямлил Эдик.

– Ты разрешаешь? – Голосом Тамары говорил сам сарказм.

– У меня нет выбора.

– Выбор есть у нас, – с усмешкой сказал Родион. – Мы уходим в мир иной и оставляем тебя здесь. Или туда отправляешься ты, а здесь остаемся мы. Тома, там никакой подушки нет?

– Зачем?

– Да кровью, боюсь, он тут все забрызгает.

Эдик понял, что Родион собирается убить его.

– Так я же к следователю пойду, – проскулил он.

– Что ты ему скажешь?

– Как было дело, так и скажу.

– А как было дело?

Тамара поднялась с кресла, взяла с дивана подушку, протянула ее Родиону.

Эдик почувствовал себя зайцем, которому срочно нужен был куст. Спрятаться он сейчас мог только за правдой. Во всяком случае, так ему казалось.