Кто первый встал, того и тапки

Сидя в вагоне метро, я открыла сайт Университета культуры и узнала, что ректора зовут Моравский Евгений Вениаминович. Имелось фото: лысый мужчина лет шестидесяти, в стильных очках, бодрый и улыбающийся. Ниже был указан адрес электронной почты ректора, и я тут же написала ему короткое письмо. Дескать, я наняла няню Напалкову Любовь Максимовну, но ее поведение вызывает вопросы. Я случайно узнала, что раньше няня работала в семье ректора. Очень прошу уделить мне пару минут в вашем плотном графике, чтобы поговорить о госпоже Напалковой.

Я указала свои контакты и подписалась: «писательница Люся Лютикова». Вовсе не из-за тщеславия, а чтобы привлечь внимание к своему письму. Я знаю, что люди с уважением относятся к писателям, считают их особенными, чуть ли не элитой нации, даже если на счету писателя всего одна книга, как у меня. На самом деле это, конечно, не так. Грамотный окулист в районной поликлинике приносит стране куда больше пользы, чем иной графоман. Но такой стереотип существует, и он мне на руку.

Впрочем, я особо не надеялась на ответ. Ректор – человек занятой, его почтой занимается секретарь, скорее всего, моё странное письмо, не имеющее отношения к учебному процессу, отправится прямиком в «корзину».

Каково же было мое изумление, когда буквально через десять минут мне позвонили с незнакомого номера.

– Писательница Люся Лютикова? – пробился женский голос сквозь стук вагонных колёс. – Вы хотели поговорить с Евгением Вениаминовичем о бывшей няне, правильно? В течение часа сможете подъехать на Маросейку? Скину вам адрес.

– Конечно. – Я обрадовалась, что не успела выйти из метро. – Буду через полчаса.

Вскоре я уже стояла на улице Маросейке, напротив старинного особняка, построенного, как значилось на памятной доске на фасаде здания, в 1779 году. Тут до меня кое-что начало доходить. Это самое сердце Москвы, квартиры в этом районе не просто дорогие, а запредельно дорогие, их стоимость равна полёту на Луну или даже на Марс. То есть здесь живут люди фантастически богатые, а про них я кое-что успела узнать.

Раньше я была нищей журналисткой, которая снимала вонючие комнаты в самых дешёвых районах Москвы. Благодаря счастливому случаю мне удалось разбогатеть, обзавестись кое-какой ценной недвижимостью[3]. Я не достигла уровня Маросейки, а только сделала пару шагов по направлению к ней. Но даже на этом этапе я чётко уяснила: богатые люди никого не пускают в свою жизнь. Вообще никого и никогда. Я уже пять лет живу в четырёхкомнатной квартире около метро «Белорусская», но до сих пор понятия не имею, кто мои соседи по подъезду. Мы знаем друг друга в лицо, приветливо здороваемся в лифте или на лестничной площадке, перебрасываемся парой слов о погоде – и на этом всё. Я не знаю ни как их зовут, ни чем они занимаются – абсолютно ничего.

Если ректор Евгений Моравский хотел поговорить о своей бывшей няне, он мог сделать это по телефону. Если такой человек вдруг приглашает к себе домой – это означает только одно: ему что-то от меня нужно. Причём срочно, иначе бы мы встретились в стенах вверенного ему университета.

Ох, не нравится мне всё это! Я должна быть начеку!

Глава одиннадцатая

Преодолев высокие лестничные пролёты, я поднялась на второй, он же последний этаж и позвонила в квартиру. Дверь открыла женщина лет пятидесяти, чуть полноватая, но весьма энергичная. Она была одета в спортивный костюм леопардовой расцветки с розовыми вставками, в ее ушах болтались очень крупные золотистые серьги-кольца, украшенные разноцветными камнями. Это была чистой воды вульгарщина, но дама почему-то выглядела так роскошно, что мне немедленно захотелось себе и такой костюм, и такие серьги.

– Вы Люся Лютикова? – строго уточнила женщина. Я кивнула. – Проходите. Хорошо вытирайте ноги, у нас паркет!

На полу действительно был выложен очень красивый штучный паркет, который начинался прямо с порога. Я зашла в квартиру и застыла на маленьком придверном коврике, боясь наступить мокрыми сапогами на такую красоту.

– Ну, что у вас? – Леопардовая дама нетерпеливо взмахнула рукой.

– В каком смысле?

– Что там бывшая няня?

– Извините, я писала ректору, я с ним хотела поговорить.

– Это неважно, – собеседница повторила тот же жест. – Ректор занятой человек, его перепиской занимаюсь я. Говорите со мной, я лучше знаю Любку.

– А, вы жена Евгения Вениаминовича? – догадалась я.

– Нет, я Ирма Игоревна, – сказала дама таким тоном, как будто это что-то объясняло.

В квартире была необычная акустика. Наши голоса поднимались вверх, отражались от высоких потолков с лепниной и исчезали где-то в конце коридора, за поворотом.

– Так какой у вас вопрос? – подстегнула Ирма Игоревна.

– Понимаете… – я не знала, с чего начать. – А сколько времени у вас проработала Любовь Максимовна?

– Три месяца.

– Так мало? Не выдержала испытательный срок?

– Нет, просто мы отказались от услуг няни.

– Почему?

– По семейным обстоятельствам.

– Любовь Максимовна хорошо выполняла свои обязанности?

– Вполне.

– У вас были к ней претензии?

– Никаких.