Кто первый встал, того и тапки

– Наверное, она его уже усыпила. Людмила Анатольевна, вы точно туда пойдёте? Может, лучше все-таки в полицию позвонить?

– Нет, я пойду. А вы оставайтесь с Евой тут, в случае опасности – бегите.

Я повернула ключ в замочной скважине, резко распахнула дверь – и столкнулась нос к носу с Любовью Максимовной.

– Госпожа Напалкова, какая встреча! А я вас как раз по всему городу ищу. На ловца и зверь бежит!

Я широко расставила руки и заключила бывшую няню в объятия.

– Не трогайте меня! – закричала она, вырываясь. – Что вы себе позволяете? Я напишу заявление в полицию! Нельзя лишать человека свободы! Я только пришла забрать свои вещи!

– Всё нормально, я знаю эту женщину, – сказала я няне. – Можете идти с Евой в детскую, а мы пока поговорим с глазу на глаз.

Хадижат быстренько удалилась. Любовь Максимовна проводила ее злобным взглядом, словно видела в ней конкурентку за рабочее место.

Я пригласила бывшую няню на кухню. Женщина с нахальной улыбочкой развалилась на стуле, радостный Рекс крутился рядом. Теперь понятно, почему щенок не лаял, он еще помнил Любовь Максимовну и воспринимал ее как члена семьи.

– Так какие же ваши вещи тут остались?

– Попугай. Я пришла за своим Кирюшей, это мой друг, единственная моя родная душа…

– …на всем белом свете, – ехидно подхватила я. – Бла-бла-бла. Слышали, знаем. Только вот неувязочка: попугая зовут не Кирюша, а Фридрих. И чешет он цитатами Ницше, потому что этому его научил ректор Университета культуры господин Моравский.

Мадам Напалкова мигом убрала с лица улыбочку и неприязненно на меня уставилась.

– Вы украли попугая, – продолжала я, – но это не единственное ваше преступление. Вы заявили, будто птицу сожрал мопс. Бедной собаке сделали клизму, ей была нанесена тяжёлая психологическая травма, в итоге она озлобилась на весь мир и потеряла рассудок. С этим как быть? Кто за это ответит?

– Ха-ха, – цинично отреагировала Любовь Максимовна.

– А ректор Моравский? Неужели вам его совсем не жаль? Он старик, он умирает, а вы украли у него радость. Евгений Вениаминович так скучает по своему Фридриху! Есть в вас хоть капля жалости и сострадания?

– А у них было ко мне сострадание? – обозлилась Напалкова. – Они меня пожалели? Нет, они выкинули меня с работы, хотя я отлично справлялась. Я рассчитывала на это место, распланировала зарплату на год вперёд, взяла несколько кредитов, если хотите знать. А они даже не предупредили, что через пару месяцев мать уедет рожать за границу и останется там жить. Естественно, старшего ребёнка, у которого я была няней, она взяла с собой. – Любовь Максимовна перевела дух и, злобно сверкнув глазами, продолжила: – Это разве в один день решилось? Нет, они всё спланировали загодя, но мне ни слова не сказали. А как я теперь буду отдавать кредиты? Об этом они подумали? Нет, им на меня плевать. Вот и мне так же плевать на них! Этот попугай – всего лишь небольшая компенсация зарплаты, которую я потеряла. Я продам его и получу хоть какие-то деньги. И вы мне не помешаете! Вот возьму сейчас клетку и уйду!

Любовь Максимовна решительно протянула руки к попугаю. Я преградила ей путь, Рекс, почувствовав неладное, зарычал и нацелился на ее ногу. Напалкова села на место.

– Мы еще не закончили разговор, – сказала я, доставая из сумочки серьги Ирмы Игоревны. – Узнаете? Между прочим, это Картье, настоящее золото и натуральные камни. А знаете, почему Ирма Игоревна дала мне эти серьги? Это награда за то, чтобы я вас нашла и сдала полиции. Она очень зла и требует отмщения. Попугай породы жако стоит пять тысяч долларов, следовательно, ваши действия квалифицируются как кража с причинением значительного ущерба, а это уже реальный уголовный срок! До пяти лет, между прочим!

– Ха-ха, испугали ежа голой попой! – развеселилась Любовь Максимовна. – Пусть Ирма Игоревна со своей доченькой Катькой радуются, что я не открыла ректору их маленький секрет. Который стоит намного больше, чем какой-то дурацкий попугай и золотые серьги вместе взятые. И пусть не угрожают мне, а то вернусь и расскажу старику, как молоденькая жёнушка водит его за нос!

– Тоже мне, открыли Америку, – фыркнула я. – Все молодые жены водят за нос старых мужей. Они выходят за стариков из-за денег, а льют им в уши, что по любви. Думаю, Евгений Вениаминович достаточно умный мужчина, чтобы это понимать.

– А все молодые жены рожают от своих пасынков?

Я впала в ступор.

– От каких пасынков? Что-то не соображу, о чем речь.

– У ректора есть взрослый сын от первого брака. Катька формально приходится ему мачехой, хоть и на десять лет его моложе, правильно ведь?

– Ну да, мачехой. А с чего вы взяли, что она родила ребёнка от пасынка? Свечку держали?

– Подслушала ее разговор с матерью, – усмехнулась Любовь Максимовна. – Эти две змеюки обсуждали завещание ректора, кому он оставит квартиру на Маросейке. Катька надеялась, что ей. Но он может оставить и старшему сыну от первого брака. На этот случай она подстраховалась: закрутила с ним роман и забеременела. Получается, что первого ребёнка она родила от мужа-старика, а второй будет от пасынка. Как вам такой поворот, а?