Кто поставил Горбачева?

Если Е.И. Чазов не случайно употребил слово «секретариат», который заседал по вторникам, то описанный визит мог иметь место в понедельник 6 февраля. Но тогда получается, что «четверка» (A.A. Громыко, H.A. Тихонов, Д.Ф. Устинов и К.У. Черненко) распорядились наследством еще живого Ю.В. Андропова не позднее 6-го числа.

Именно в это время в Москву для прощания с Юрием Владимировичем был вызван его сын. «7 февраля 1984 г., – пишет И.Г. Земцов, – сына Андропова, Игоря, срочно вызвали из Стокгольма»[1934]. Данный факт подтверждает и сам Игорь Юрьевича. «Я вернулся из Стокгольма, куда уехал в ноябре 83-го, за два дня до смерти отца (т. е. 7 февраля. – АО.), в сознании его уже не застал»[1935].

Смерть Ю.В. Андропова, как и смерть Л.И. Брежнева, породила много слухов. В связи с этим заслуживает внимания следующее сенсационное сообщение, которое в 2001 г. опубликовал корреспондент журнала «Коммерсант-власть» Е. Жирнов: «Как рассказывал мне один из бывших руководителей 4-го главного управления Минздрава, – пишет он, – когда в руководстве страны пришли к согласию в том, что следующим генсеком станет Черненко, ночью вся аппаратура, поддерживающая жизнь Андропова, была отключена. Не надолго. Ровно на столько, чтобы он скончался»[1936].

Е. И. Чазов, к которому Е. Жирнов обратился за разъяснением, разумеется, «сказал, что это неправда»[1937].

И действительно есть свидетель, который утверждает, что утром 9 февраля все было нормально. «Утром, – вспоминает уже известный нам Борис Клюйков, – ко мне вышла медсестра и говорит: «Борь, что-то Юрий Владимирович есть не хочет. Иди, может быть, ты уговоришь». Я зашел к нему: «Юрий Владимирович, поесть надо». Помог ему поесть, побрил его. Все было нормально»[1938].

Это значит, что днем 9 февраля Юрий Владимирович не только был жив, но и снова находился в сознании.

«Потом я вышел, – вспоминает Б. Клюйков, – а буквально через полчаса началась необычная врачебная суета… Я зашел в палату и наблюдал медленное угасание пульса. Это случилось… у меня на глазах»[1939].

Получается, что Е. Жирнова дезинформировали. Но не будем спешить с выводами. Поскольку Б. Клюйков не имел права оставлять Ю.В. Андропова одного, значит, в палате с ним должен был находиться кто-то еще. В 2007 г. этот кто-то решил нарушить молчание и дал интервью Дмитрию Гордону. Им оказался A.B. Коржаков, который утверждает, что днем 9 февраля Юрий Владимирович действительно потерял сознание.

«Я был свидетелем событий последнего дня жизни Юрия Владимировича. Мы все в белых халатах находились в палате Андропова. Он лежал на медицинском столе, подключенный к аппарату. Находился… в коме»[1940].

В это время, днем 9 февраля, по утверждению A.B. Коржакова, в ЦКБ появились незваные гости. «Приехал Черненко (он был тогда вторым лицом в партии), с ним Плеханов, начальник 9-го управления КГБ, назначенный на этот пост Андроповым, ну, естественно, охрана Черненко и другие лица»[1941].

A.B. Коржаков не указал, когда это было. Но некоторое представление на этот счет получить можно. Дело в том, что 9 февраля 1984 г. приходилось на четверг, а по четвергам заседало Политбюро. Заседало оно и в тот день. Известно, что К.У. Черненко проинформировал коллег «о резком ухудшении состояния здоровья Андропова», отметил, что «хотя врачи делают все возможное, но положение критическое». Заседание продолжалось с 11. 00 до 14. 00[1942].

Следовательно, Константин Устинович отправился в Кунцево после 14.00 и мог появился в ЦКБ не ранее 14.30.

Что же привело его сюда?

Как явствует из интервью A.B. Коржакова, войдя в палату Ю.В. Андропова, Ю.С. Плеханов без всяких объяснений приказал начальнику охраны В.А. Иванову отдать ему ключи от сейфа, где хранились папки с секретными документами, которые переходили «по наследству» от генсека к генсеку. Передача ключей символизировала смену власти[1943].

Одновременно с этим, как явствует из интервью A.B. Коржакова, была отключена система поддержания жизнеобеспечения Ю.В. Андропова. Между тем, отмечает A.B. Коржаков, «больной был хоть и без сознания, но еще живой… Агония могла продолжаться несколько месяцев»[1944]. В связи с этим следует обратить внимание на то, что 9 февраля Ю.В. Андропов находился в бессознательном состоянии уже не первый раз. Поэтому трудно было сказать, можно было его снова вывести из этого состояния или же нет. С этой точки зрения отданное К.У. Черненко распоряжение, по мнению A.B. Коржакова, следует квалифицировать как «эвтаназию»[1945].

После того, как система жизнеобеспечения Ю.В. Андропова была отключена, охрану, видимо, сняли: «Смерть, – утверждает A.B. Коржаков, – не при мне наступила»[1946]. Согласно «медицинскому заключению», это произошло в 16.50[1947].

Зная характер К.У. Черненко и его состояние здоровья, следует исключить возможность единоличного принятия им подобного решения. Маловероятно и то, чтобы оно принималось на заседании Политбюро. Вероятнее всего данный вопрос был решен «узким кругом».