Кто поставил Горбачева?

«Обществоведам Советского Союза известно, – писал В. Печенев, – что в статьях К.У. Черненко в «Коммунисте» в 1981–1983 гг., которые в это время, как правило, готовились уже при моем участии, стала исподволь, но настойчиво проводиться мысль о необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов, о недопустимости подмены, дублирования первыми вторых и т. д. и т. п… Естественно, что она прозвучала и в программной, так сказать, речи К.У. Черненко в феврале 1984 г. при вступлении в должность Гесека. И это давало нам полное право вставить данное положение и в текст новой редакции Программы КПСС»[2104].

«И вдруг оно встретило некоторое сопротивление «куратора» нашей группы. Я, сказал он, отношусь к этой идее с известным резервом. И неожиданно добавил, что в свое время Ю.В. Андропов предлагал поставить этот вопрос в практическую плоскость и пришлось ему возражать, спорить с ним. Ведь у нас, товарищи, сказал он, обращаясь к нам, нет механизма, обеспечивающего саморазвитие экономики… В этих условиях, если первые секретари партийных комитетов отдадут экономику на откуп хозяйственникам – у нас все развалится»[2105].

Неужели же Михаил Сергеевич пошел против мнения самого генсека? Ничего подобного. Вот статься К.У. Черненко «На уровень требований развитого социализма. Некоторые аспекты теории, стратегии и тактики КПСС», опубликованная в последнем номере журнала «Коммунист» за 1984 г.

«В стане «обновителей»… социализма…усердно муссируется тезис о «необходимости» сузить сферу партийного руководства. То предлагается исключить из этой сферы экономику, то проблемы социального и политического развития»[2106]. Неудивительно поэтому, что после декабрьской конференции К.У. Черненко «предложил Михаилу Сергеевичу пост секретаря по идеологии»[2107] и «дал наконец добро на переезд Горбачева в кабинет бывшего главного идеолога партии»[2108].

Так М.С. Горбачев оказался в бывшем кабинете М.А. Суслова № 2 на пятом этаже первого подъезда[2109].

Смерть Д.Ф. Устинова

23 октября 1984 г. A.C. Черняев записал в дневнике: «Был пленум ЦК. Ждали оргвопросов, их не последовало»[2110]. К сожалению, автор дневника не раскрыл содержания отмеченных им ожиданий. Однако имеются сведения, что в данном случае речь шла о Г.В. Романове[2111].

Существует мнение, будто бы отставка Н.В. Огаркова означала поражение Г.В. Романова и укрепление позиций Д.Ф. Устинова[2112].

Свидетельство этого некоторые увидели в том, что именно Д.Ф. Устинову, а не М.С. Горбачеву как фактически второму секретарю и не НА Тихонову как премьеру было доверено поздравление К.У. Черненко по случаю дня рождения и вручение ему очередной Звезды Героя Социалистического Труда 27 сентября[2113], а также отсутствие Г.В. Романова на этом мероприятии[2114].

Действительно, после того, как в четверг 13 сентября Г.В. Романов вернулся из Эфиопии[2115], он исчез почти на целый месяц: 25 сентября его не было среди других членов Политбюро на юбилейном заседании Правления Союза писателей[2116], 27 сентября на чествовании К.У. Черненко[2117],4 октября на подобном же чествовании В.В. Гришина, 5 октября на Всесоюзном совещании народных контролеров[2118]. Снова фамилия Г.В. Романова появилась на страницах «Правды» только 19 октября в сообщении о чествовании A.A. Громыко, имевшем место накануне[2119].

Однако объясняется это, по всей видимости, тем, что с понедельника 17 сентября и до воскресенья 15 октября он находился в отпуске.

Между тем пока Г.В. Романов отдыхал, заболел и попал в больницу Д.Ф. Устинов, оттуда уже не вышел.

«Смерть Устинова была в определенной степени нелепой», – пишет Е.И. Чазов, и вызвала «много вопросов в отношении причин и характера заболевания»[2120].

Что же произошло?

«Осенью 1984 года, – читаем мы в воспоминаниях Е.И. Чазова, – состоялись совместные учения советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. В них принимал участие Устинов и министр обороны Чехословакии генерал Дзур. После возвращения с маневров Устинов почувствовал общее недомогание, появилась небольшая лихорадка и изменения в легких»[2121].

Таким образом, из воспоминаний Е.И. Чазова получается, что маршал простудился на учениях.

Однако генерал Л.Г. Ивашов, возглавлявший тогда секретариат Министерства обороны, вспоминает этот эпизод иначе: «Обычно Дмитрий Федорович уходил в отпуск в июле-августе. В этот раз – в конце сентября. Погода прохладная, но я тому свидетель: он ни в чем свой обычный режим не изменил – так же купался, гулял. В итоге простудился. Приехала медицинская бригада, Чазов и признали воспаление легких. Начали лечить – сначала на месте, потом в Москве, в ЦКБ»[2122].