Кто поставил Горбачева?

«Вашингтон пост» утверждала, что из аэропорта К.У. Черненко сразу же отвезли в больницу[2072]. Однако В. Прибытков пишет, что «С высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог. Говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье подорвано окончательно. Для того, чтобы как-то поддерживать его состояние, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты»[2073].

Принятые меры сразу же сказались на состоянии К.У. Черненко. Уже через неделю кризис прошел. И Константин Устинович встал на ноги[2074]. Вскоре он напомнил о своем существовании, дав интервью, которое 2 сентября появилось на страницах «Правды»[2075].

М.С Горбачев укрепляет позиции

Несмотря на то, что М.С. Горбачев возглавлял Секретариат, кабинет М.А. Суслова продолжал пустовать, и на заседаниях Политбюро по правую руку от генсека восседал Г.В. Романов, а слева H.A. Тихонов. Как явствует из воспоминаний В.А. Печенева, осенью 1984 г. в этой расстановке сил произошли изменения: «на одном из заседаний, когда Романов был в отпуске, Черненко, показав на место справа от себя, которое обычно занимал второй секретарь, сказал: «Михаил Сергеевич, ты садись сюда»«[2076].

С учетом тех традиций, которые существовали тогда в руководстве партии, деталь немаловажная. Однако вряд ли жест К.У. Черненко был связан только с тем, что Г.В. Романов находился в отпуске и его место в зале заседаний Политбюро пустовало.

Дело в том, что к этому времени произошло одно важное кадровое изменение, которое сразу же вызвало много вопросов и которое до сих пор во многом остается покрыто тайной. Неожиданно был отправлен в отставку начальник Генерального штаба маршал Н.В. Огарков, которого многие считали союзником Г.В. Романова.

Бывший первый секретарь Ленинградского обкома партии, Г.В. Романов был выдвиженцем Ю.В. Андропова. «Когда Андропов пришел, – вспоминал Григорий Васильевич, – он мне прямо сказал: «Ты мне нужен в Москве. Устинов дрова ломает, много денег тратит на оборонку, нам уже не хватает». Я дал согласие, но только через пол года, весной восемьдесят третьего»[2077].

Как мы уже знаем, 15 июня 1983 г. пленум избрал Г.В. Романова секретарем ЦК КПСС[2078]. По имеющимся сведениям, ему было доверено курировать три отдела ЦК КПСС: Административный, Оборонный и Отдел машиностроения[2079]. В.И. Долгих, утверждает, что, кроме оборонного, на Г.В. Романова возложили также руководство Отделом строительства и Отделом промышленности, но он отказался от этого и они были переданы В.И. Долгих, а сам Григорий Васильевич сосредоточился на Оборонном отделе[2080].

Чтобы понять смысл этого назначения, необходимо учесть, что до 1976 г. этот отдел возглавлял Д.Ф. Устинов. После того, как он заменил A.A. Гречко на посту министра обороны, его преемником в аппарате ЦК КПСС стал Я.П. Рябов. Но они не сработались. В 1979 г. Я.П. Рябов был переведен в Госплан, в результате чего, по одним сведениям, вплоть до лета 1983 г. должность секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам оставалась вакантной, по другим, Оборонный отдел курировал Д.Ф. Устинов[2081].

Е. И. Чазов утверждает, что на должность секретаря ЦК КПСС Г.В. Романова рекомендовал М.С. Горбачев[2082]. Вероятнее всего, Михаил Сергеевич сделал это с подачи Юрия Владимировича, который именно ему доверил и организацию переезда Г.В. Романова в Москву. Однако, вернувшись из Ленинграда, Михаил Сергеевич счел необходимым напомнить в ЦК о тех слухах по поводу Г.В. Романова и Таврического дворца, которые появились еще в середине 70-х годов[2083].

Если Д.Ф. Устинов без энтузиазма встретил появление Г.В. Романова в Москве, то иначе сложились отношения нового секретаря ЦК КПСС с Н.В. Огарковым. Этому во многом способствовало то, что к тому времени взаимоотношения между министром обороны и начальником Генерального штаба можно было выразить словами ««нашла коса на камень»[2084].

Расхождения между ними обнаружились уже в 1979 г., когда решался вопрос об Афганистане: Д.Ф. Устинов был за введение туда советских войск, Н.В. Огарков – против[2085]. Подобным же образом разошлись их позиции в 1980–1981 гг. по поводу необходимости ввода войск в Польшу. А. Кокошин утверждает также, что Н.В. Огарков выступал против простого увеличения военных сил и предлагал использовать идущие на это средства для «наращивания усилий в области создания новейших средств связи и боевого управления, обычных средств вооруженной борьбы, особенно «умного оружия», появление которого в США назвали «революцией в военном деле»[2086].