Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

Войдя в дом, Кэраи направился не туда, где ждал Айю. Если показаться прямо сейчас, в таком состоянии, тот навоображает невесть чего, например, что вражеское войско уже здесь, в коридорах. Зашел сперва в библиотеку, множество дремавших в шкафах футляров с книгами успокаивали, в них было столько мыслей и жизней, чужих забот, что о своих неловко и вспоминать...

Едва не сбил локтем подсвечник, отклонился в самый последний миг - и со столика чуть не полетел свиток, Ариму успел его подхватить.

- Да что с вами?!

- Ничего, - заставил себя сесть, сцепил пальцы. - Просто не люблю того, чего не понимаю. Она знала, что возвращаться ей смертельно опасно. Зачем тогда? В запоздалую любовь к сыну не верю. Как бы то ни было, она пока не явилась к родителям или другой родне, и сюда не пожаловала. Сущий и демоны, это костер возле стога сена! Для всей провинции она мертва, эта примерная мать и любящая жена! А уж для Тагари...

- Тогда, может быть... - слуга наклонился к самому уху Кэраи, проговорил еле слышно: - Чтобы не поднялась буря, пресечь ее в самом начале...

- Прекрати, Ариму. Убийца нашелся. Сейчас все может вызвать эту бурю, любой скатившийся камешек приведет к лавине. Просто приведите их сразу ко мне.

Тот, казалось, заколебался:

- Я не то что бы... Но вы так не любите госпожу Истэ...

- Жена, покинувшая мужа - позор на обоих, но еще полбеды. А мать, бросившая младенца?

...Что отец, тогда живой еще, что Кэраи ту женщину из Нижнего дома бы притащили, даже без помощи Энори, разве что позже... но Тагари сказал - пусть идет, куда хочет. Такая вот доброта. Зато враги трепещут при одном упоминании его имени. Знать бы...

Поднялся, подошел к двери - и откинулся к стене, постоял так. Чудовищно захотелось спать - проклятый дурман до сих пор напоминал о себе приступами слабости. Пробормотал, скорее для себя, но не против был, если и слуга услышит:

- Я совсем не буду против каких-нибудь приятных неожиданностей. Для разнообразия.

Воистину, день этот был черным. Айю тоже принес вести неутешительные - Аори Нара тяжело болен. Еле живого привезли из Срединной, как когда-то из тех же мест - младшего сына. Все силы положил на то, чтобы исправить беду с оружием - и вот, надорвался.

- Точно ли из-за этого?

- Знать бы. Лекари говорят - плохо. Я не сумел с ним толком поговорить. Слаб... Он все твердил о заговоре, верно, о поставках и тех бумагах. Но вот сумел ли Аори Нара что-нибудь еще разузнать, загадка...

- Он ничего не рассказал сыну?

- Нет. По словам Рииши, отец не придал серьезного значения болезни, ждал вас, верил, что скоро вернетесь. А пока все силы бросил на работу своих оружейных. Считал, второй раз заговорщики не сумеют сыграть такую же партию...

Айю вскоре ушел, сокрушенный, не услышав ни слова осуждения, ему и не надо было - все уже давно сказал себе сам.

Хозяин дома окликнул Ариму:

- Перестань прятаться за дверной створкой, иди сюда.

- Я всего лишь хотел... - начал тот.

- Перестань. Тебе я прощу подслушивание. Только, прошу, без самодеятельности по итогам. Что ты понял?

- Все плохо, - немедленно отозвался слуга.

- Да ты мудрец!

- Тогда, если позволите, - Ариму тронул языком губы, словно опасаясь говорить. - Господин Айю не прав, как не прав и господин Нара. Они зря думают, что теперь никто не рискнет... если и впрямь сравнить с игрой на доске, я бы атаковал сейчас. Противник ведь думает, что я напуган и собираюсь с мыслями.

Кэраи походил взад и вперед по комнате, хмуро сказал:

- А у меня теперь связаны руки. Тагари надеется, что я уеду, но, может быть, остынет и передумает. Только если я начну что-либо всерьез предпринимать, все вспыхнет по-новой... И тут еще эта женщина...

- Что будете делать?

- Искать. Айю закончил проверку, теперь я начну свою.

**

Мелькнули в воздухе крапчатые крылья, по земле метнулся огненный росчерк. Птице не мешал кустарник на склоне холма: ястреб преследовал молодую лису.

- Уйдет, - сказал темнолицый охотник, с сожалением глядя на обоих хищников. - Но какой злой и жадный. Не по нему добыча, так нет же!

Он держал палку с перекладиной, на ней перевозили птицу: слишком велика, тяжела для руки. Гигант среди ястребов.

- Уйдет, - согласился У-Шен. У молодого военачальника глаза были злыми, веселыми, шапка и куртка из белого меха. Лисица шмыгнула в нору; ястреб, раздосадованный, поднялся выше холма.

- Позови его.