Кто придумал снег и другие невероятные истории

– Прошу меня простить, господин Грансимар, – сказал брадобрей, наливая и подавая запыхавшейся знаменитости холодный крюшон. – Я вовсе не хотел причинять вам столько хлопот. Это всё капрал. Давайте я просто уйду?

– Ну, уж нет, любезнейший, – сказал Грансимар, внимательно разглядывая брадобрея и постепенно приходя к выводу, что тот самый настоящий простофиля. – Ты никуда отсюда не уйдёшь, пока я не скажу.

Грансимар огляделся, затем поманил пальцем брадобрея к себе и зашептал ему на ухо.

– Слушай меня внимательно, брадобрей и хорошенько всё запоминай. Ты – вовсе никакой не брадобрей.

– Но господин…

– Не перебивай! – побагровел Грансимар. – А не то… А не то я застрелю тебя из пистолета! Итак, ты не брадобрей, а странствующий знаменитый учитель фехтования… Как ты говоришь, тебя зовут?

– Бруда-Друда, господин Грансимар, но друзья всегда зовут меня просто олухом …

– Превосходно! Странствующий учитель фехтования Олух Родосский, – закончил Грансимар. – Да, чудесно звучит. Ты обучался фехтованию в Каракасе, Калькутте, Амстердаме, Гамбурге, Лондоне и Каире. Ты дуэлянт, картёжник и негодяй. За тобой водятся тёмные делишки, но ты всегда держишь слово и безупречно предан тем, кому присягнул. Ты одержал победу в 338 дуэлях, и лишь раз, на заре своей юности, потерпел поражение, да и то только потому, что поскользнулся на апельсиновой корке. Вот уже пять лет ты странствуешь по свету в своё удовольствие и сегодня, ты, инкогнито, проник в мой учебный зал и вознамерился состязаться со мной в благородном искусстве фехтования… И, само собой, разумеется, проиграл. Тебе всё ясно, Олух?..

Каким бы олухом ни был Бруда-Друда, он живо смекнул, что к чему и почтительно склонил голову.

– Я всё понял, господин Грансимар. Можете на меня всецело положиться, я вас не подведу.

– Превосходно, – ответил фехтовальщик, вставая. – Сейчас мы ещё немного пошумим, так как мои слуги наверняка подслушивают за дверьми, а потом, я позову лекаря, и он увезёт тебя отсюда ко мне домой.

– А почему меня увезёт лекарь, господин Грансимар? – насторожился Бруда-Друда.

– Да потому что ты будешь тяжело ранен, олух! – ответил Грансимар и добавил, видя, как побледнел несчастный брадобрей. – Не волнуйся, это будет обычный клюквенный сок, но ты должен будешь стонать и держаться за грудь. Теперь понятно?

– Да, господин Грансимар.

– Славно. Остальное мы обсудим вечером. Ты готов?

– Да, господин Грансимар.

– Чудесно.

Фехтовальщик встал, снял со стены две тяжёлых сабли, протянул одну из них брадобрею и закричал во весь голос.

– Ну, что, негодяй, не ожидал такого приёма?! Хотел застать меня врасплох?! Я узнал тебя, Олух Родосский и теперь ты ответишь мне за свою дерзость! Защищайся!

Грансимар вновь обрушился на Бруда-Друда, так что искры полетели во все стороны и в течение четверти час прильнувшие к дверям слуги слышали ужасающий грохот, шум падающей мебели и ужасные проклятья, точно за стеной сражалась добрая дюжина великанов. После длинной серии особенно сильных ударов и криков, из-за двери внезапно послышался отчаянный вопль, а затем торжествующий клич Грансимара.

– Ага, каналья, получил?! Это послужит тебе уроком, как обманывать настоящего мастера! Эй, кто-нибудь, позовите сюда моего лекаря! Кажется, бедняга ещё дышит…

Когда слуги вбежали внутрь, Бруда-Друда громко стонал лежа на полу, а его лицо и грудь были обильно залиты клюквенным соком.

– Этому наглецу изрядно от меня досталось, – сказал Грансимар, утирая пот. – Это же надо, притворится брадобреем, стать при помощи обмана новобранцем и всё для того, чтобы меня скомпрометировать! Но ничего, он получил по заслугам. Два славных удар, по одному за каждый мой потерянный ус и ему ещё следует благодарить бога, что сегодня я был в хорошем настроении… Впрочем, надо отдать ему должное, поняв, что он раскрыт, Олух сражался решительно и храбро, так что если он не испустит дух по дороге к дому, я буду только рад и позабочусь о нём. В конце концов, он, в некотором роде, теперь мой военнопленный.

Двое слуг осторожно подняли «окровавленного» Бруда-Друда и отнесли его в карету Грансимара. По дороге, они не преминули возможностью расспросить брадобрея о том, кто он и откуда прибыл, и «тяжело раненный» Бруда-Друда, хрипя и захлёбываясь клюквенным соком, поведал им всю «правду».

Лекарь Грансимара ждал их у порога. Он был в курсе дела. Отослав слуг, он быстро смыл с пострадавшего сок, обмотал его голову и грудь чистыми бинтами, уложил его в кровать и удалился. Когда вечером Грансимар прибыл домой, Бруда-Друда успел отлично вздремнуть и был в самом наипрекраснейшем расположении духа.

Но хозяин дома был не в духе.

– По городу поползи слухи, – буркнул он. – Не все мне верят. Тебе придётся срочно исчезнуть.

– Но я не могу, – сказал брадобрей. – Меня сразу же объявят дезертиром. Наш капрал очень строгий.

– С ним я уже договорился, – досадливо махнул рукой Грансимар. – Завтра утром, Бруда-Друда Тобасский, брадобрей из Толедо, геройски погибнешь при штурме неприятельской крепости. Возможно, тебя даже наградят, олух.

– И что же мне делать? – спросил Бруда-Друда.