Кто придумал снег и другие невероятные истории

– Только из уважения к вашей репутации истинного ценителя искусства, я забуду то, что вы сейчас сказали, и повторюсь, да, это работа мастер, – ответил невозмутимый опёнок. – Однако я понимаю ваши сомнения, господин груздь. Признаюсь честно, когда я впервые увидел эти работы, я закричал от ужаса. Второй раз я закричал от счастья, когда узнал их стоимость…

– И сколько же они стоят? – сдержанно поинтересовался груздь.

Опёнок поманил его пальцем и прошептал что-то на ухо.

– Не может этого быть?! – хрипло прокричал груздь, вновь разглядывая картину.– Вот за это?!

– Да, – ответил опёнок. – И я готов уступить их за полцены.

– Четверть, – прохрипел груздь. – Четверть и эта картина останется у меня, пока её не осмотрит мой эксперт.

– Половина, – покачал головой опёнок. – И картина останется у вас. И я сделаю вам хорошую скидку, если вы купите все 10 картин из этой серии. Только учтите, я очень спешу и если вы не готовы купить их завтра же, то я найду другого покупателя…

Едва опёнок покинул дом груздя, как тот немедленно послал за шампиньоном, а когда тот прибыл, силой потащил его к картине.

– Прошу вас, скажите, что вы об этом думаете? – спросил груздь. – Это имеет какую-нибудь цену?

Шампиньон замер у картины, а затем в большом волнении водрузил на нос очки, вытащил лупу и стал миллиметр за миллиметром обследовать полотно. За его спиной сгорая от волнения прыгал груздь.

– Ну, что? – поминутно спрашивал он. – Что скажете? А?

Наконец, после почти получасового молчаливого изучения, шампиньон повернулся к груздю и прошептал:

– Невероятно! Откуда это у вас? Это же Мухоморов-Поганкин, редчайший представитель грибного постмодернизма! Где вы его скрывали?

– О, – ответил груздь, – я стал её владельцем совершенно случайно и право, несколько смущён, настолько ли она ценна, как мне сказали…

– И сколько же, по-вашему, она стоит? – спросил шампиньон.

Груздь прошептал на ухо старому актёру цифру и тот воскликнул.

– Смело удвойте эту сумму, друг мой, а если вам удастся собирать всю серию этих прекрасных работ, то стоимость каждой из них утроится. Не знаю, как вам это удалось, господин груздь, но вы заключили превосходную сделку. Поздравляю.

– Так вы думаете это кисть мастера?..

– Без сомнения, – сказал шампиньон, вновь склоняясь к картине. – Посмотрите на эти сильные, широкие мазки. Их словно провели обычной малярной кистью. Это совершенно новая техника в грибной живописи. А цвета? Они будто бы нарочно небрежные и смазанные. Но в этом то и заключена гениальность. Нет, друг мой, это без сомнения настоящий шедевр. Эта картина просто обязана появиться на вашей выставке. Она благородно оттенит ваши работы и создаст необходимую атмосферу, которая…

Шампиньон говорил ещё очень долго и сладко, но груздь почти не слушал его. В своих мыслях он уже считал и пересчитывал прибыль, которую он получит после перепродажи всех картин и число получалось таким круглым, что затмевало всё вокруг. Одно было непонятно, где ему взять столько денег, чтобы купить эти 10 картин, потому что даже полцены было нешуточной суммой. Но потом его осенило:

«Я часто бываю у мэра, и знаю, где он хранит ключи от городской казны. Он заглядывает туда не чаще одного раза в месяц. Уверен, он не будет против, если я ненадолго позаимствую их, а потом, незаметно, положу обратно. И вообще, скоро я сам стану мэром, так что эти деньги итак уже практически мои… »

Груздь помчался к мэру и обхаживал его до тех пор, пока не получил возможность стащить ключи. Остальное было делом техники, так что к следующему утру у груздя была вся требуемая сумма. Опёнок появился точно в срок, привезя с собой остальные 9 работ, которые шампиньон, присутствующий при сделке, нашёл «восхитительными». Деньги перекочевали в карман опёнка, картины в руки груздя, все выпили по бокалу лучшего лимонада и расстались.

Не желая терять ни минуты, груздь тотчас же послал сообщения дюжине известных коллекционеров, намереваясь провести среди них аукцион и продать им свои картины за самую высокую цену.

На следующий день, к полудню, дом груздя окружили самые изысканные экипажи, запряжённые наибыстрейшими жабами и беговыми лягушками. Кучера-вешенки в малиновых ливреях важно восседали на передках и свысока смотрели на собравшиеся поглазеть на них обычные грибы.

Когда все 12 коллекционеров прибыли в дом и заняли свои места на расставленных полукругом стульях, перед ними появился господин груздь и с любезной улыбкой сообщил, что хотел бы представить их вниманию несколько малоизвестных работ прославленного мастера Мухоморова-Поганкина. Публика оживилась. Это имя было у всех на слуху. Каждый из собравшихся в зале был не прочь заполучить его работы в свою коллекцию и груздь с удовлетворением заметил, как алчно сверкнули глаза его гостей.

– Однако, друзья мои, – сказал он с самым прискорбным видом, – у меня есть одно небольшое условие.

– И какое же? – буркнул старый, толстый маслёнок, вытирая свою липкую шляпку.

– Картины не продаются поодиночке, – вздохнув, ответил груздь. – Только все разом… Некие обстоятельства не позволяют мне поступить иначе…