Кто приходит по ночам?

— Нет, — отрицательно помотал головой Даниель. — Это его, — и лемминг указал на спящего мальчика.

Мальчик, хозяин комнаты, был чуть старше Наташи. Ему снилось что-то удивительное и приятное, его губы улыбались во сне.

Лемминги собрались поприветствовать гостью. Сбиваясь и торопясь, Наташа рассказала им свою историю. Леммингов рассказ явно обеспокоил.

— Мы попробуем их найти, — сказал Даниель, — и этого Карла тоже. Никогда не слыхал о похищениях леммингов. Хотя, конечно, исчезнувших колоний много: путешествие между мирами — опасная штука.

— Как же вы их будете искать?

Лемминг поднял глаза вверх и повел рукой, показывая на множество светящихся кристаллов, разбросанных по потолку, словно звезды на небе.

— Эти ваши орнаменты? — удивилась Наташа. — Как же они нам помогут?

— Вообще-то это грань ноосферы, а не орнамент, — проворчал Даниель. — Каждый огонек — это какой-то из миров. Конечно, здесь не все миры — их бесконечное количество. Здесь только близкие. Кстати, твой, судя по рассказам, вот этот, — и лемминг показал на ярко-голубой огонек у самого угла потолка. Огонек застыл на конце рога серебряного единорога, и Наташа подумала, что все эти звери и драконы, переплетенные ажурными стеблями, похожи на созвездия из старинных атласов.

— Интересно… — задумчиво сказала девочка. — У нас тоже каждая из звезд на небе в некотором роде отдельный мир. Солнце вроде нашего. Которое запускают в верхнем Бесконечном городе, заполняющем весь небосвод.

Чем дольше Наташа смотрела на крохотный голубой кристалл, тем больше ей вспоминался дом, оставленный, казалось, так давно. Мама и школа. И лемминги — ее лемминги. Леди Цицилия у колонн со стекающими стеариновыми капельками. Лу на подоконнике, вглядывающийся в закат. Разговорчивый фрок, засыпающий на ее подушке. Книжки, что они читали вместе с Бруно. Лохматый мальчишка и вальс в пижаме… Как же хотелось вернуться туда!

— И вы можете общаться с любым из этих миров?

— Не совсем, — замялся Даниель. — Мы знаем, когда мир заселяется. И когда становится пустым. В этот момент огонек гаснет. Мы узнаем, если в какой-то из колоний случится беда. И так или иначе сможем помочь. Мы можем послать зов, и его передадут одному из Тех-Кто-Приходит-По-Ночам. Но передать, скажем, письмо или рассказать о чем-нибудь мы не можем. Как не можем определить, где находится тот или иной лемминг. Извини.

Наташа молчала, задумавшись над тем, как же лемминги будут искать ее друзей.

Время шло. Поиски продолжались. Теперь Наташа уже не спала в метро. Каждую ночь она приходила в обитаемый мир, становившийся для нее все более близким и родным. Лемминги радовались ее приходу, между ними и Наташей возникло какое-то необычное теплое чувство. После бесед утомленная Наташа засыпала в кресле, что стояло у изголовья хозяина комнаты. А утром, еще когда было совсем темно, девочка просыпалась: за путешествие она привыкла вставать до того, как откроются двери метрополитена. Увидев, что спящий мальчик скоро проснется, Наташа спешно покидала квартиру. Иногда она думала: «А что будет, если он проснется среди ночи, проснется внезапно, совершенно неожиданно?» Эта мысль пугала ее и в то же время наполняла нетерпеливым любопытством.

Каждый день девочка узнавала о хозяине квартиры что-то новое. Книги с полок перемещались на другие поверхности (редко на стол, чаще на пол, стулья и вообще куда ни попадя), и Наташа узнавала, что именно читает мальчик. Книг в доме было много. «Бруно бы здесь понравилось», — нередко думала девочка.

Так же хаотически по комнате были раскиданы самые разные инструменты — карандаши, ножницы, клей, пинцет, лобзик с мелкими пилками. Неугомонный мальчишка, видимо, не мог и минуты сидеть спокойно. Его деятельность распространялась на все, и Наташа поневоле втягивалась в происходящую, невидимую для нее, дневную жизнь незнакомца.

Как-то раз, войдя в комнату, девочка поняла, что ей некуда ступить. Весь пол был заложен газетами, на которых сушились только что напечатанные фотографии. Фроки, которые считали, что все горизонтальные поверхности принадлежат им, были жутко недовольны и заполонили улицы города на столе, что, в свою очередь, вызвало неудовольствие леммингов. А Наташа разглядывала мокрые отпечатки, на которых были лица мальчишек, какой-то смеющейся девчонки, буйные детские игры, просто пейзажи и красивые здания, а иногда и изображения самого хозяина комнаты. Чужая жизнь, казалось, шла совсем рядом, за тонким стеклом, отделяющим день и ночь. И Наташе чудилось, что там, за этим стеклом, и есть реальность, в которой дети играют, ходят в школу, общаются с леммингами, живущими в их квартирах, а она, Наташа, лишь призрак, что незримо появляется ночью и бесследно исчезает, лишь только солнечные лучи коснутся подоконника.