Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4

Может быть, эти рыцари плаща и кинжала завтра, с началом первого рабочего дня, одумаются и объяснят свои действия своим другим коллегам — армейским контрразведчикам? Мол, в выходные дни приличные люди отдыхать изволили. А с утра понедельника вместе славно поработаем, а потом вечером все вместе, хором, вполголоса, песни славно попоём на вечную тему: «С чего начинается Родина…».

Обычно армейских офицеров, отобранных для службы в военной контрразведке, направляли на курсы в Новосибирск, но на собеседовании в особом отделе округа в Риге ещё капитану Полянскому сообщили, что его сразу посылают на оперативную стажировку в Черняховск Калининградской области, где располагался особый отдел 30-й танковой дивизии.

Спустя два месяца офицер был оформлен в должности оперуполномоченного особого отдела Прибалтийского военного округа и получил в обслуживание два факультета Рижского высшего инженерного авиационного училища. Потом пошли командировки внутри советской империи и за рубеж…

Офицер контрразведки Полянский Константин Жанович всегда считал себя исконно русским человеком; но, впрочем, как и многие граждане СССР, не был представителем «чистокровной нации». В организме русского офицера смешалось много кровей, которые и прибавили творческих сил в непростой деятельности военного контрразведчика. Ещё в Суворовском училище преподаватели обнаружили у курсанта Полянского необычную тягу к изучению иностранных языков.

В настоящее время полковник владел английским, немецким и несколькими тюркскими языками. Поэтому, старший офицер Полянский вполне сносно мог послать того же прапорщика Кантемирова на его родном языке далеко и надолго, но, решил не посылать, а выручать парня из беды. Хотя, этот несносный прапорщик сам выбрал в этой ситуёвине совсем не ту сторону. Ладно, простим на первый раз и спишем на ошибку молодости…

По большому счёту, начальник стрельбища мог сбежать вместе с пилорамщиком в ФРГ и передать пламенный привет лично полковнику Полянскому из вражеского телевизора. Не сбежал, и своему солдату не дал предать Родину. Как бы это сейчас не звучало… И рядовой Ромас оказался молодцом. И мы своих не бросаем…

После доклада коменданта гарнизона начальник Особого отдела штаба 1 гвардейской Танковой Армии с молчаливого согласия генерал-лейтенанта Потапова взял руководство операции в свои руки.

Полковник сидел отдельно у окна, спиной к стене и, аккуратно отхлёбывая чай, спросил:

— Сегодня, в течение дня, комитетчики не пытались поговорить с прапорщиком?

— Кстати, был с утра. До моего прихода. Аргудаев не выпустил задержанных. Сказал — только с разрешения командира полка, — вспомнил подполковник Кузнецов и многозначительно посмотрел на подполковника Болдырева.

КП благодарно кивнул, а особист-мотострелок добавил:

— И на стрельбище был Путилов. В форме капитана-танкиста. Вопросы задавал и в домик Кантемирова хотел заглянуть. Не получилось. Я солдат проинструктировал.

В разговор специалистов вмешался генерал:

— Аргудаеву от меня лично устную благодарность. Товарищи офицеры, а что с обезглавленным стрельбищем Помсен будем делать? Думаю, прапорщика с солдатами лучше держать на губе до решения вопроса с комитетом.

— Товарищ генерал, пока служба на полигоне идёт. Все на месте. Прапорщик назначил вместо себя рядового Вовченко, — доложил майор Яшкин.

— Пончик! — вспомнил с улыбкой солдата Потапов и добавил. — Ладно. Вызываем прапорщика, с него и спросим за службу на полигоне. Сам дурака свалял, пусть сам и отвечает.

Комендант поднял трубку и приказал доставить Кантемирова к нему в кабинет.

* * *

В это время добровольный узник лежал на матрасе и, разглядывая потолок, проникся размышлениями о своём родном стрельбище. Завтра же понедельник… Надо получать продукты и менять бельё. Интересно, кто стреляет с утра на дневной?

Было бы хорошо, если 3 МСБ, т. к. и сам прапорщик, и его солдаты стояли по штату именно в этом батальоне. Все механики-водители со своими учебными БМП на качалках директрисы были родом из 9 МСР. Поэтому, офицеры и прапорщики батальона всегда с пониманием относились к проблемам полигонной команды. И бойцы стрельбища в ответ всегда выделяли родной батальон.

Справится ли Пончик со своими обязанностями? И примут ли всерьёз его просьбы другие офицеры полка? И что-то долго его не вызывают к коменданту? Может быть, уже всё устаканилось, и про прапорщика просто забыли?

Бытовые размышления начальника стрельбища прервал лязг замка. Металлическая дверь со скрипом открылась, и перед лежащим прапорщиком возник старший лейтенант. Естественно — чернопогонник.

Прапорщик повернул голову. Офицер являл собой образец караульной и строевой службы — высокий, спортивный, гладко выбритый и с идеальной армейской причёской. На форме ни морщинки, фуражка с огромной тульей находилась где-то на уровне зарешеченного окна.

Старший лейтенант широко раздвинул ноги, заложил руки за спину, посмотрел на лежачего пехотинца и рявкнул на всю камеру:

— Заключённый, встать!