Кто сказал: "Война"? (СИ)

После разминки полагалось расслабиться, полностью освободить разум от суетных мыслей и, закрыв глаза, сосредоточиться на дыхании. Так по словам наставника можно было унять дар и не выпустить его в азарте боя. Нарайн в это не верил. Поединки вообще не вызывали в нем особого азарта, а любые драки, как и наставника Ньера он терпеть не мог. И вовсе не потому, что у него что-то не получалось — крутил сальто и махал палкой он не хуже других. Только никогда не понимал, зачем это надо? Серьезные дела вершатся разумом, а на силу кулака уповают только дураки. Зачем терять полдня через каждые три, чтобы набивать друг другу синяки и шишки и выворачивать руки, если это же время можно потратить с пользой на чтение книг, решение задач или диспут на какую-нибудь увлекательную тему? Даже прогулка с компанией до ближайшей харчевни и то казалась занятием более полезным и интересным. И в этом он был не одинок — большинство семинаристов думали точно также. Только держать это мнение лучше было при себе, иначе недолго попасть в пару к самому Плешивому, и тогда уже пощады не жди: за урочное время вымотает и изобьет так, что до дома не доползешь.

Когда-то Эрбилен Ньер был известным бойцом арены и славился жестокостью — любил калечить соперников: сам частенько хвалился, что поединки с его участием без крови не обходились. Состарившись для игр, пристроился наставлять орбинских юношей и, конечно, к ученикам привязанности не питал. Дело в том, что семинаристы были сплошь патриаршими отпрысками, не в первом колене, так в третьем или четвертом точно: копны золотистых кудрей, чистые лица, скульптурные тела. Породу вершителей не спутаешь ни с чем. А сам он, потомок давней побочной ветви, хоть и мог похвастать безупречной родословной, на вид был далеко небезупречен: сутуловатая спина, длинные руки с широченными как лопаты ладонями, а ко всему прочему — сияющая на макушке лысина. «Старый ублюдок! Орбиниты не лысеют», — смеялись за глаза его ученики. За одно это он бы языкастым паршивцам ноги поотрывал и головенки поскручивал… жаль, такое было не в его власти.

Только Гайяри Вейзу не грозил поединок с Плешивым Эрбом. Ему сходили с рук непослушание, опоздания и даже прогулы. Но вовсе не потому, что Эрбилен его ценил как-то по-особенному, скорее по-особенному презирал. Между собой семинаристы поговаривали, что на самом деле Эрб боится быть битым мальчишкой, да еще и таким истинно по-орбински красивым, и сам Гайяри наверняка в это верил.

Нарайну было наплевать на родословную Эрба, на его особое отношение к Вейзу, да и на Вейза тоже, пока он не вмешивался в их с Салемой планы. Только вот сам Гайяри отчего-то вдруг пристал к нему именно сегодня. Устроился рядом на теории хозяйства, согнав с обычного места Дари Тира, и на философии — сразу за спиной. Все это было явно неспроста. Но сначала пришлось определять цену пшеницы в неурожайный год, и бедняга-чемпион, неплохо справившись с расчетами в серебре и при простом товарообмене, основательно запутался долговыми письмами: принял кафинский хлебный вексель за переводной. А потом его и вовсе вызвали на кафедру докладывать о смысле и методах государственного принуждения. Так до конца занятий ничего Нарайну и не сказал.

Хотя без слов было ясно, все дело в Салеме: ничто, кроме любви к ней, Нарайна с Гайи не связывало. Неужели она все рассказала?! Сама-то Сали была уверена: братик поможет, поддержит… наивная душа. Но Нарайна не проведешь. Ту улыбку, с которой прославленный златокудрый демон вчера снес голову своему поединщику, вряд ли теперь получится забыть. Так улыбаются или злодеи, для которых чужая жизнь пайра не стоит, или отъявленные лжецы.

И вот златокудрый демон как ни в чем не бывало притащился на урок боя и снова уселся бок о бок явно не ради тренировки. Теперь-то уж точно найдет способ выложить, что там ему не терпится.

Наставник Эрб почти прошел мимо, но вдруг остановился и резко развернулся.

— Я смотрю, славный Вейз удостоил нас визитом, — усмехнулся он. — Чем обязаны, непобедимый демон арены? Неужели после нелепого топтания, по недоразумению названного финальным боем, тут и для тебя обнаружилось что-то интересное?

Усмешка вышла злобной, хотя по-другому Эрб и не умел: всем видом давал понять, что лучше смиренно помалкивать. За это его тоже терпеть не могли.

Тут уж семинаристам стало не до дыхательных упражнений — все повернулись и уставились на Вейза: что-то ответит? Неужели и он позволит над собой смеяться? Нарайну тоже стало любопытно.

Но Гайяри, казалось, и дела не было, смеются над ним или нет. Он добродушно улыбнулся и ответил:

— Игры закончились, наставник Эрбилен, теперь я могу упражняться вместе со своим курсом.

Видимо, не найдя к чему придраться, Эрб хмуро кивнул и велел встать. А когда Гайи поднялся, указал на его перевязанное бедро и в угол зала.

— Не сегодня. Ступай к стене.

— Не страшно, — Гайяри улыбнулся еще шире и приветливее. — Повязка тугая, рана уже закрылась и не мешает. Я могу сражаться.