Кто служил в армии, в цирке не смеётся

— Ну…, всё… Прочешем сейчас восемьдесят километров, у Битерфельда съедем на другую дорогу… А там… всего двадцать километров до полка, — успокоено вздохнул Псюрский и стал поудобнее устраиваться на сиденье рядом со мной.

ЗИЛ-157, натужно попёрдывая и слегка чихая, хоть и на небольшой скорости, но уверенно пёр по дороге, бросая на асфальт автобана слабый и мутный свет таких же древних фар. Мы ехали в крайнем правом ряду, машин на дороге не было, лишь изредка по крайнему левому ряду стремительными молниями мимо нас проскакивали легковые машины, да иной раз слепили ярким светом встречные машины на противоположной стороне широкого асфальтированного пространства. Мы уже минут пять ехали в гордом одиночестве, водитель ЗИЛка постепенно раскочегарил свою «старушку» и она набрала скорость аж в 60 км\час и мы весело зубоскалили по этому поводу.

Ничего не предвещало каких-либо событий или неприятностей, но мгновенная вспышка света, сильнейший удар сзади, нарушили наше безмятежное движение. Машину кинуло вперёд и у всех нас троих: водителя, старшего машины и у меня создалось стойкое ощущение, что с машины слетела громоздкая фанерная будка с тренажёром внутри. Пока недоумённо переглядывались, пока тормозили, пока остановились, проехали ещё метров пятьсот, после чего вылезли из кабины. Вокруг стояла кромешная тьма, нарушаемая всплесками света и рёвом двигателей встречных машин на противоположной стороне автобана. А на нашей половине была тишина и НИЧЕГО, и НИКОГО… И будка к нашей радости тоже был на месте.

Хм…, хм…, мы обошли по кругу машину. Всё нормально, кроме того, что оба круглых, задних «Стопа» были разбиты вдрызг и болтались на проводах. И концы деревянных балок будки тренажёра мутно белели свежими расщепами.

Постояв пару минут на тёмной дороге, обсуждая непонятное происшествие, мы снова залезли в кабину и тронулись в путь, но этот путь продлился всего лишь пару минут. Вспышки света уже не было, был только сильный удар и опять сзади.

— Ёлки-палки… Что за чертовщина? — Пока опять тормозили, а надо сказать тормоза на ЗИЛке были с чуть ли не с пятого качка, да и то такие… — больше для проформы. Пока останавливались, проехали метров триста. Вылезли — опять ТИШИНА. Будка, слава богу, на месте, но разбитых остатков задних «Стопов» уже не было и качество расщепов стало ещё выше. То есть совсем разбиты концы балок. И опять НИКОГО И НИЧЕГО…

По удивлялись немного по-русски, что выразилось в десяток крепких, непечатных словосочетаниях, и только собрались снова садиться в кабину, чтобы ехать, как сзади послышался приближающийся топот ног и к машине, тяжело дыша, подбежал грузный немец лет пятидесяти. А ещё через минуту нам, вернее старшему машины прапорщику Псюрскому, стало ясно — в какую неприятную ситуацию он попал. Причём, очень гнилую ситуацию. Оказывается, западный немец ехал в свою федеративную бундес Германию. Вернее, ошалело гнал, а не ехал и на автобане он был в своём праве. Увидел впереди красные огоньки на своей полосе, но даже не думал, что впереди идущая машина могла ехать со скоростью черепахи, всего шестьдесят километров в час. Ну… и со всего размаху и въехал в зад нашей машины. Хорошо был привязан и практически не пострадал и пока в растерянности приходил в себя, машина в которую он врезался благополучно удалилась и скрылась за плавным поворотом. Придя в себя и осмотрев повреждения, а они оказались не фатальными. Вздыбленный капот, раздербаненные крылья, отвалившиеся бампер, разбитые фары, но не повреждённый двигатель и колёса на месте. Немец ринулся вдогонку за машиной и в темноте, да без задних «стопов», по которым он мог хоть как-то ориентироваться, сходу врезался второй раз. Но тут он совсем добил свою машину и ринулся вслед уже бегом…

— Едрит тебя налево…, — только и сумел произнести донельзя огорчённый Псюрский. Примерно в таком же духе высказались водитель и я. Правда, с моей стороны прозвучало только сочувствие товарищу.

Впрочем, прапорщику Псюрскому здорово повезло: западный немец, когда разглядел что перед ним стоят советские военнослужащие был, как это не странно, жутко обрадован такому экзотическому приключению. Даже, когда мы все вместе осмотрели его разбитый автомобиль — он не расстроился… Всё весело тараторил — как он будет рассказывать своим друзьям об этом… Потом неожиданно достал портмоне и от избытка чувств подарил Псюрскому 500 бундес марок, после чего дозвонившись по «тревожному телефону» до полиции, которые стояли столбиками буквально на каждом километре автобана, доброжелательно распрощался с нами, оставив нас несколько озадаченными — Какой-то неправильный немец…