Кто служил в армии, в цирке не смеётся

После отъезда Командующего, вороны были безжалостно вытащены из клеток и вышвырнуты на декабрьский мороз. Огромные птицы за неделю пребывания в казарме привыкли к теплу и без возможности полетать потеряли некоторые навыки к полётам. Пару из них тут же на плацу благополучно издохли, а остальные, доковыляв до сугробов, долго там каркали, после чего тоже отдали душу своему птичьему богу.

А около пустых клеток кипел мозговой штурм — Что делать дальше? Кипеть то он кипел — но результатов он не давал. После обсуждения ряда безумных предложений все выдохлись, дружно достали сигареты и молча задымили, разглядывая расположение.

И тут подал голос дневальный рядовой Иващенко, с интересом прислушивающийся к горячей и развёрнутой дискуссии:

— Товарищ майор, разрешите своё виденье сказать.

— Ну…, — поощрительно кивнул головой комдив и с интересом глянул на толкового солдата.

Дневальный отошёл от тумбочки и встал около окна в торце широченного коридора лицом к группе офицеров:

— Вот смотрите. Здесь от окна до дверей туалета пять метров. Ширина коридора в этом месте четыре метра. И этот кусок коридора никем не используется. Мы здесь даже не курим, когда нет офицеров, — все офицеры одновременно посмотрели на сигареты в руках и перестали курить, — вот и предлагаю здесь разбить живой уголок. Типа…, ну например вот здесь поставить берёзу небольшую…, до потолка. Здесь какой-нибудь декоративный пень. Обложить его мхом. Тут ещё что-нибудь… Надо только продумать передний план и второй. Да…, на ветки берёзы посадить глухаря. Очень бы он смотрелся…

— Да он сдохнет. Ему же тоже надо спать, — быстро возразил капитан Кальнев, моментально поняв, что его лично пошлют в лес ловить глухарей.

— Зачем же живого? Чучело…

— Иващенко, — пробудился майор Безсмельницын, — ты же у нас что-то там кончал, насколько я помню.

— Не…, товарищ майор, не успел. На ВГИКе я учился, режиссерский факультет… — Солдат тяжело вздохнул, видать вспомнив что-то неприятное, — я там профессору в рожу заехал. Вот меня и отчислили. Сказали, в армии отслужишь — приходи, возьмём обратно.

— Кальнев, — комдив повернулся к командиру батареи, — я его снимаю с наряда, а ты Иващенко, через час ко мне. Продумай всё, попробуй это нарисовать, чтоб образно было.

Через полтора часа комдив пулей вылетел из своего кабинета и радостно заорал на всё расположение:

— Кальнев…, Кальнев, чёрт тебя побери… Иди ко мне.

— Садись, — скомандовал возбуждённый майор, когда комбат-2 появился в кабинете, — смотри, что он придумал. Ну…, Маладца… Чаще надо к бойцам прислушиваться и приглядываться. Золото у нас солдаты. Вон у Кирьянова связист — резчик по дереву. Такие вещи вырезает. А, дальномерщик Снытко — мастер спорта по шахматам. Ну, Иващенко, если пройдёт, как ты тут говоришь, я тебе весной по дембелю такую характеристику дам…, такое направление выправлю, что тебе сразу фильм снимать дадут. Кальнев, слушай меня внимательно. Даёшь ему в помощь двоих толковых солдат и оказываешь ему всемерную помощь. На глухаря офицерами скинемся и через неделю у нас будет, что показать Командующему с Ельциным.

Командующий был приятно удивлён, как только зашёл и услышал щебет и щёлканье множества мелких птиц. Ещё больше удивился, увидев сам уголок. На двадцати квадратных метрах расположилась живописная поляна с берёзкой, свесившие тонкие ветви, с колоритным пнём, с небрежно лежащими аккуратными брёвнышками. Весь пол был устлан вечнозелёным и густым мхом, откуда выглядывали большие и красивые камни. На крепкой ветке берёзы сидел большой глухарь, в любовном угаре подняв голову вверх, и казалось, что он сейчас издаст возбуждённый клёкот, подзывая к себе самочку.

Во всех клетках, которые укрупнили прыгали с ветки на ветку и совершали небольшие, короткие пролёты множество мелкой дичи — синицы, клесты, снегири, воробьи. Клесты при это активно выклёвывали из сосновых шишек семечки. На стенах висело несколько досок с искусно вырезанными сюжетами из природы. А на пне лежала раскрытая шахматная доска с расставленными фигурами.

— Вот это да! — Удивлённо протянул Командующий и повернулся к начальнику политуправления, — надо распространить этот опыт среди других частей. Вы только послушайте, как птицы щебечут и сердце сразу размякает.

Все были довольны, но больше всех был доволен рядовой Иващенко, который тут же, у живого уголка, получил десятидневный отпуск с выездом на Родину от командира полка.

И началась лихорадка и карнавал идей. Через три дня в расположении появился старый козёл. Откуда его притащили среди зимы бойцы, крыто мраком. Козёл в казарменную обстановку и солдатский коллектив влился мгновенно, а к следующему приезду Командующего этот солдатский коллектив, ради смеха, обучил его курить. Причём, вставляли сигареты сразу в две ноздри и помытый, вычищенный козёл с удовольствием дымил, весело выпуская наверно из всех своих дыр синий дым. Встреча Командующего с курящим козлом прошла на «Ура», но всё-таки генерал-полковник сделал общее замечание о вредных привычках.