Кто служил в армии, в цирке не смеётся

— Товарищ старший лейтенант, выйдите отсюда Вон… Научитесь сначала входить…

— Да ладно, я выйду, товарищ полковник, но только хочу сказать — вы сегодня вечером лично сами мне принесёте домой отпускной…

Неизвестно, звонил ли комбат отцу или нет? Но командир полка не носил отпускной билет, хотя Савельев на следующий день был в отпуске, а учения и лагеря проводил СОБ. Коллектив командиров батарей, по возвращению из лагерей высказался единодушно и негативно:

— Андрей, полевой выход артиллерии и батарейные учения — это святое для артиллериста. Ты не прав, скинув всё это на Старшего офицера…

— Может быть, — беспечно махнул рукой комбат, — только если бы вы были на моём месте — вы поступили точно также.

Вот такой был мой комбат, но я его уважал. Не за его звёздность, даже не знаю за что, но он мне нравился…

Я откровенно балдел. Все конспекты на занятия были написаны ещё вчера, за окном канцелярии было -20 градусов, да ещё с противной позёмочкой, а здесь тепло и светло. Да и завтра все занятия у меня в классе учебного корпуса. Так что настроение было прекрасное. Лениво листал страницы «Зарубежного Военного обозрения» и пил крепкий, чёрный, почти чифирь, чай. Ну, нравится такой чай.

Хлопнула входная дверь и в кабинет командира дивизиона, крадущимся шагом просочился командир реактивного дивизиона, располагавшегося над нами, подполковник Гриднев с полковой кликухой «Гарри вертолётчик». Почему его наградили таким прозвищем, никто уже не помнил, да и он не обижался. Гарри — так Гарри. Вертолётчик — так вертолётчик.

Я ухмыльнулся про себя, уже заранее зная весь сценарий встречи двух командиров дивизионов. Сейчас Гарри пристанет к моему командиру дивизиона:

— Давай выпьем…

И Безсмельницын сначала заупрямиться:

— Ты что, Гарри? Ещё ведь только десять часов…

Но Гарри усилит свой натиск и комдив наш быстро сломается, откроет сейф и достанет оттуда бутылку водки. Не от того, что их можно было посчитать алкашами, а просто — Почему бы слегка и не выпить, когда у обоих командиров, дивизионы работают как швейцарские часы. Не будем ханжами. Но это не конец, а только начало. Весельчак Гарри, любитель подколоть кого-нибудь, после второй порции начнёт нашептывать товарищу:

— Бес…, ну что у тебя за офицеры и прапорщики? Ты один работаешь в дивизионе и всё что здесь сделано, сделано только тобой, а все остальные бездари и тупицы… Только на одном тебе дивизион держится…

Справедливости ради, надо сказать, что командир дивизиона действительно часть самого себя вложил в дивизион и в расположение и очень болезненно реагировал на такие подколки, но с другой стороны без остального офицерского состава и прапорщиков — он бы ничего не сделал. В этом нашёптывании была своеобразная фишка, о которой знал весь полк. Накаченный таким образом, в том числе и водкой, у комдива срывало планку и он выскакивал из кабинета на центральный проход и в зависимости от сезона, срывал головной убор и начинал его в пьяной ярости топтать и пинать, обвиняя первого попавшего офицера или прапорщика в безделье и других грехах.

Через полчаса Гарри выскользнул из кабинета, хмельно подмигнул мне и, хлопнув входной дверью, удалился на свой этаж. А ещё через пару минут снова хлопнула дверь и в канцелярию зашёл комбат с отцом. Честно говоря, я был разочарован. Отталкиваясь от сына, считал его отца таким же высоким и статным офицером. А на пороге стоял мужичок с деревенской внешностью, некстати одетый в дорогое пальто, которое ему явно не шло.

Но я браво выпрямился и гаркнул, здороваясь и представляясь:

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник. Командир взвода управления 1ой батареи прапорщик Цеханович, — и совсем на автомате, совершенно не думая брякнул, как на строевом смотре, — жалоб и заявлений не имею…

И мысленно с досадой плюнул, а комбат жизнерадостно смеялся надо мной:

— Вольно, вольно, Боря, а то сейчас торжественным маршем пойдёшь.

Отец комбата тоже весело сверкнул глазами:

— Молодец, товарищ прапорщик.

Блин…, чуть опять не брякнул автоматически:

— Служу Советскому Союзу…

— Ну вот, папа, моя канцелярия, не бог весть что, но всё-таки вот так, — дальше комбат повёл отца по расположению, показывая живой уголок, и кровать Героя Советского Союза старшего лейтенанта Борщик, навечно зачисленного в списки нашей батареи. Проведя такую кратенькую экскурсию, они снова зашли в канцелярию.

— Папа, ты посиди здесь немного, а я сбегаю тем временем в парк. Надо там пару вопросов решить. Вон и с командиром взвода пообщайся.